Большая часть приключений, о которых рассказано в этойкниге, взяты из жизни: одно-два пережиты мною самим, остальные мальчиками,учившимися вместе со мной в школе. Гек Финн списан с натуры, Том Сойер также,но не с одного оригинала – он представляет собой комбинацию черт, взятых у трехмальчиков, которых я знал, и потому принадлежит к смешанному архитектурномуордеру.

Дикие суеверия, описанные ниже, были распространены средидетей и негров Запада в те времена, то есть тридцать – сорок лет тому назад.

Хотя моя книга предназначена главным образом для развлечениямальчиков и девочек, я надеюсь, что ею не побрезгуют и взрослые мужчины иженщины, ибо в мои планы входило напомнить им, какими были они сами когда-то,что чувствовали, думали, как разговаривали и в какие странные авантюры иногдаввязывались.

Хартфорд, 1876 Автор.

– Том!

Ответа нет.

– Том!

Ответа нет.

– Удивительно, куда мог деваться этот мальчишка! Том, гдеты?

Ответа нет.

Тетя Полли спустила очки на нос и оглядела комнату поверхочков, затем подняла их на лоб и оглядела комнату изпод очков. Она очень редко,почти никогда не глядела сквозь очки на такую мелочь, как мальчишка; это былипарадные очки, ее гордость, приобретенные для красоты, а не для пользы, ичто-нибудь разглядеть сквозь них ей было так же трудно, как сквозь пару печныхзаслонок. На минуту она растерялась, потом сказала – не очень громко, но так,что мебель в комнате могла ее слышать:

– Ну погоди, дай только до тебя добраться…

Не договорив, она нагнулась и стала тыкать щеткой подкровать, переводя дыхание после каждого тычка. Она не извлекла оттуда ничего,кроме кошки.

– Что за ребенок, в жизни такого не видывала!

Подойдя к открытой настежь двери, она остановилась на порогеи обвела взглядом свой огород – грядки помидоров, заросшие дурманом. Тома небыло и здесь. Тогда, возвысив голос, чтобы ее было слышно как можно дальше, онакрикнула:

– То-о-ом, где ты?

За ее спиной послышался легкий шорох, и она оглянулась – какраз вовремя, чтобы ухватить за помочи мальчишку, прежде чем он прошмыгнул вдверь.

– Ну так и есть! Я и позабыла про чулан. Ты что там делал?

– Ничего.

– Ничего? Посмотри, в чем у тебя руки. И рот тоже. Это чтотакое?

– Не знаю, тетя.

– А я знаю. Это варенье – вот что это такое! Сорок раз ятебе говорила: не смей трогать варенье – выдеру! Подай сюда розгу.

Розга засвистела в воздухе, – казалось, беды не миновать.

– Ой, тетя, что это у вас за спиной?!

Старушка обернулась, подхватив юбки, чтобы уберечь себя отопасности. Мальчик в один миг перемахнул через высокий забор и был таков.

Тетя Полли в первую минуту опешила, а потом добродушнорассмеялась:

– Вот и поди с ним! Неужели я так ничему и не научусь? Малоли он со мной выкидывает фокусов? Пора бы мне, кажется, поумнеть. Но нет хужедурака, чем старый дурак. Недаром говорится: «Старую собаку не выучишь новымфокусам». Но ведь, господи ты боже мой, он каждый день что-нибудь да придумает,где же тут угадать. И как будто знает, сколько времени можно меня изводить;знает, что стоит ему меня рассмешить или хоть на минуту сбить с толку, у меняуж и руки опускаются, я даже шлепнуть его не могу. Не выполняю я своего долга,что греха таить! Ведь сказано в Писании: кто щадит младенца, тот губит его.Ничего хорошего из этого не выйдет, грех один. Он сущий чертенок, знаю, но ведьон, бедняжка, сын моей покойной сестры, у меня как-то духу не хватаетнаказывать его. Потакать ему – совесть замучит, а накажешь – сердце разрывается.Недаром ведь сказано в Писании: век человеческий краток и полон скорбей; думаю,что это правда. Нынче он отлынивает от школы; придется мне завтра наказать его– засажу за работу. Жалко заставлять мальчика работать, когда у всех детейпраздник, но работать ему всего тяжелей, а мне надо исполнить свой долг – иначея погублю ребенка.

Том не пошел в школу и отлично провел время. Он еле успелвернуться домой, чтобы до ужина помочь негритенку Джиму напилить на завтра дрови наколоть щепок для растопки. Во всяком случае, он успел рассказать Джиму освоих похождениях, пока тот сделал три четверти работы. Младший (или, скорее,сводный) брат Тома, Сид, уже сделал все, что ему полагалось (он подбирал иносил щепки): это был послушный мальчик, не склонный к шалостям и проказам.

Покуда Том ужинал, при всяком удобном случае таская изсахарницы куски сахару, тетя Полли задавала ему разные каверзные вопросы, оченьхитрые и мудреные, – ей хотелось поймать Тома врасплох, чтобы он проговорился.Как и многие простодушные люди, она считала себя большим дипломатом, способнымна самые тонкие и таинственные уловки, и полагала, что все ее невинные хитрости– чудо изворотливости и лукавства. Она спросила:

– Том, в школе было не очень жарко?

– Нет, тетя.

– А может быть, очень жарко?

– Да, тетя.

– Что ж, неужели тебе не захотелось выкупаться, Том?

У Тома душа ушла в пятки – он почуял опасность.

Он недоверчиво посмотрел в лицо тете Полли, но ничегоособенного не увидел и потому сказал:

– Нет, тетя, не очень.

Она протянула руку и, пощупав рубашку Тома, сказала:

– Да, пожалуй, ты нисколько не вспотел. – Ей приятно былодумать, что она сумела проверить, сухая ли у Тома рубашка, так, что никто непонял, к чему она клонит.

Однако Том сразу почуял, куда ветер дует, и предупредилследующий ход:

– У нас в школе мальчики обливали голову из колодца. У меняона и сейчас еще мокрая, поглядите!

Тетя Полли очень огорчилась, что упустила из виду такуюважную улику. Но тут же вдохновилась опять.

– Том, ведь тебе не надо было распарывать воротник, чтобыокатить голову, верно? Расстегни куртку!

Лицо Тома просияло. Он распахнул куртку – воротник былкрепко зашит.