Женька, сидя напротив меня, торопливо уминала торт и времяот времени ухмылялась, весело поглядывая по сторонам. Дураку ясно, у нееприпасена какая-то сногсшибательная новость, однако я из принципа вопросов незадавала. По-моему, это ужасное свинство — заставлять людей изнывать отлюбопытства. Женька запихнула в рот кусок торта, вытерла руки салфеткой,уставилась в потолок и вдруг заявила:

— Старичок объявился.

— Какой старичок? — не сразу поняла я.

— Ну этот, из Анапы, помнишь?

Тут я, конечно, вспомнила. Женька отдыхала в Анапе полторамесяца назад и там умудрилась познакомиться с подозрительным типом. Во всякомслучае, лично мне он сразу показался таковым. Но Женька, распинаясь со мной потелефону битый час, утверждала, что он душка, премилый старикан, так красивоухаживает за ней, рук не тянет и вообще — джентльмен. На мой же прямой вопрос:«Сколько лет старцу?» — она отвечала весьма туманно, и я всерьеззабеспокоилась, потому что Женька пребывала в затяжной депрессии в связи с тем,что ее очередной любовный роман приказал долго жить. В таком состоянии оназапросто могла выскочить замуж за какого-нибудь слабоумного старичка просто извредности.

Когда я уже готова была лететь в Анапу, чтобы разузнать наместе, что за чертовщина там происходит, Женька, позвонив в очередной раз, снекоторым недоумением в голосе сообщила, что старец предложил ей работу.

— Пошли его к черту, — рявкнула я в ожиданиисамого худшего, но Женька миролюбиво попросила:

— Да уймись ты, Анфиса. — И добавила: — Он хочет,чтобы я написала его автобиографию.

— Автобиографию? Ведь автобиографию пишут сами… —озадачилась я.

— Ну… Сейчас мало кто сам пишет, так что нечегодурочкой прикидываться. Я излагаю за дядьку поучительную историю его жизни, аон мне платит бабки. Дядьке хорошо, мне хорошо, человечество вообще в восторге.

— Постой, а кто он такой, этот старец? Политик, артист?

— А черт его знает? По-моему, жулик, хотя говорит, чтобизнесмен. Какая разница?

— Особой разницы я между бизнесменом и жуликом действительноне вижу, но для тебя разница все-таки есть.

— В самом деле? Интересно, — съязвила Женька, хотяотлично знала, что я имею в виду.

— Делай что хочешь, — отрезала я, а подружкапринялась канючить:

— Ну чего ты, Анфиса, там даже имени моего не будет, абабки приличные.

— Делай что хочешь, — повторила я и бросилатрубку.

На следующий день Женька позвонила опять, но о старичкебольше не заговаривала, и я понемногу успокоилась, а потом вовсе думать о немперестала. Хотя, когда Женька вернулась из Анапы и я выспросила ее как следует,дала задание своему супругу, полковнику спецназа, разузнать, что за старичоктакой отдыхал в Анапе. Ромка задание выполнил, но обилием сведений непорадовал. Сморщив нос, он заявил:

— Тот еще тип. — И удалился, оставив меня изныватьот беспокойства и любопытства.

К тому моменту Женька помирилась со своим возлюбленным идаже заявила, что вновь хочет выйти за него замуж. Я окончательно успокоилась ио старичке больше не вспоминала. И вот теперь она говорит, что он объявился, иэто через день после того, как Женька в очередной раз поссорилась свозлюбленным. Теперь вы поймете, отчего я так разозлилась и даже испугалась,но, стараясь держать себя в руках, спросила как можно спокойнее:

— И что ему нужно?

— У него навязчивая идея оставить потомкам своюавтобиографию.

— Вот пусть сам ее и пишет, — не выдержала я.

Женька кивнула, точно соглашаясь, уставилась в окно и вдругзаявила:

— У меня отпуск до десятого сентября. Делать мне,сказать по правде, совершенно нечего, а деньги очень приличные. Вот я иподумала, не махнуть ли мне к дядечке? Книгу я, может, и не напишу, затоотдохну на дармовщинку.

— Полетишь в Анапу? — нахмурилась я.

— Не-а, у него дом где-то на Ладоге. Прикинь, русскийСевер, острова, озера, Валаам, Кижи.

— При чем здесь Валаам? — начала паниковать я.

— При том, что ты меня не слушаешь. У дядьки дом наодном из островов Ладожского озера. Их там тьма-тьмущая, и дядя взял да иприкупил один.

— Остров прикупил? — вытаращила я глаза.

— Анфиса, ты сейчас на филина похожа. Ну, может, неприкупил, но дом на острове построил. Ты когда-нибудь была на Валааме?

— Нет, — испуганно пожала я плечами, потому что вгеографии была не сильна и русский Север для меня заканчивался в окрестностяхПетербурга.

— Говорю, островов там полно, и дядька на одном из нихкупил или построил дом. Пригласил в гости, мол, поговорим по душам, он мне своюжизнь красочно обрисует, а уж там решим: берусь я за его биографию или нет.

— По-моему, это чушь какая-то, — не выдержала я.

— Почему чушь? — обиделась Женька. — Я что,по-твоему, могу только про кошек и собак писать? Между прочим, я журналист вродном городе не последний и биографию любого хмыря состряпаю в лучшем виде.

— Но, Женечка, — испуганно втянув голову в плечи,пролепетала я, — этот дядька жутко подозрителен. Ромка сказал: тебе надодержаться от него подальше, а Ромка знает, что говорит.

— Заколебала ты меня со своим ментом, — грознонасупилась подружка. — Надо собственным умом жить. И вообще…

— Ты уедешь на этот русский Север, а я здесь свихнусьот беспокойства, — накинулась я на Женьку и даже хлопнула ладонью постолу, да так, что чашка подпрыгнула. — Если тебе совершенно наплевать намое…

— Ты можешь поехать со мной, — вкрадчиво заметилаподружка, лучисто улыбнулась и торопливо продолжила: — Рукопись в издательствоты отправила, новую повесть не начала, Ромка твой в Моздоке и явится не скоро,сидеть дома тебе вовсе без надобности, а новые впечатления дадут толчок твоейписательской фантазии, ты придумаешь что-нибудь потрясающее. Представь: остров,одинокий дом — и вдруг убийство. Подозреваются все, а тут еще буря, и героиотрезаны от всего мира.

— Какая буря? — скривилась я. — Там же озеро.