— Ну… не похож он на человека, который книжки читает,если эта самая книжка не его собственная автобиография, но ведь она-то еще ненаписана. Короче, он рад и счастлив. Высылает за нами тачку, на ней мы прибудемв город… черт, забыла, как называется, название вроде финское, а может, нефинское, у меня на бумажке записано… В общем, приезжаем туда, а на остров, самособой, на катере или на пароходе, его тоже за нами пришлют. Скажи, класс. Атвоя тачка постоит в Питере на стоянке, и это не будет стоить тебе ни копейки,потому что дядя за стоянку сам заплатит.

Из всей Женькиной тирады я услышала лишь «твоя тачка» исразу же запаниковала. Мой «Фольксваген» был подарен мне отчимом, депутатомРоссийского парламента, и хоть машина новой не была, но выглядела вполнеприлично и я ею очень дорожила, неизменно пресекая все попытки подружкииспользовать мою собственность в корыстных целях. (Свою машину Женька давноразбила, и у меня всякий раз ныли зубы, когда она садилась за руль моего«Фольксвагена». К счастью, случалось сие исключительно редко.) Меня дажеоторопь взяла, и я спросила немного невпопад:

— При чем здесь моя машина?

— А на чем мы в Питер поедем? — удивилась Женька.

— На поезде, — ответила я, покосилась на нашичемоданы и опять запаниковала.

— Вот-вот, — вздохнула Женька. — Куда мы сэтим барахлом? Нет, голуба, двигаем на твоей тачке.

— Мы могли бы… — пискнула я, но под строгим подружкинымвзором враз присмирела и обреченно кивнула.

С великим трудом мы спустили вещи вниз. Я не приминулазаметить, что Женькины чемоданы таскать туда-сюда было без надобности, иподогнала свой «Фольксваген» к подъезду. Мы загрузили чемоданы, и я поехала кВитальке, Ромкиному приятелю и сослуживцу, который с тяжким вздохом и безвидимой охоты вручил мне свой сотовый со слезной просьбой его не потерять. Мыустроились в машине вторично, Виталька вышел нас проводить, а Женька, махнувему рукой, сказала:

— Ну, с богом.

Как выяснилось впоследствии, господь своего благословения наэту поездку не давал, должно быть, в тот момент занятый делами поважнее, но,отбывая из нашего славного города, мы об этом еще не знали, хотя нечтонапоминающее предчувствие шевельнулось во мне, но Женька по обыкновениюпринялась трещать, и я как будто успокоилась.

Поездка прошла без приключений, и на следующий деньСанкт-Петербург встретил нас проливным дождем.

— Вот чертова погода, — пробурчала подружка, морщанос и глядя в окно.

— А что там, на русском Севере, так же скверно? —проявила я интерес.

— А я почем знаю, — вздохнула Женька. Такое еезаявление вызвало у меня недоумение: обычно она все лучше всех знает.

— Где нас ждет твой дядька? — спросила я.

— На Васильевском острове. Только торопиться ни к чему,у нас еще полно времени. Можно взглянуть на город, Северная столица все-таки.

Где-то через полчаса дождь кончился и выглянуло солнышко, мызаметно приободрились и провели обзорную экскурсию. Пообедали в кафе на улицеПестеля и дружно взглянули на часы. До встречи оставалось еще больше часа.

— Здесь Русский музей неподалеку, — подумав,заявила Женька. Про Русский музей я знала не хуже ее, потому что в Питеребывала неоднократно и с местными достопримечательностями знакомилась.

— Может, сразу на Васильевский, вдруг машина раньшеприбудет? — внесла я разумное предложение.

— У человека должна быть тяга к прекрасному, —фыркнула Женька.

— Что ты там увидишь за час? — разозлилась я.

— Уж что-нибудь ухватить успею, — упрямиласьподружка, и она, конечно, победила.

Через десять минут мы тормозили у ступеней музея,пристроившись в хвосте вереницы машин таких же, как мы, любителей искусства.

По музею подружка носилась как фурия и умудрилась обежатьвсе залы, потратив на это ровно час. Мы встретились в вестибюле, Женька изреклачто-то вроде того, что шедевры бессмертны, а рукописи не горят, и мы покинулихрам искусства, а через пять минут стояли возле ступенек все того же музея соткрытым ртом, потому что моего «Фольксвагена» на месте не оказалось.

— Ни фига себе, — шаря вокруг взглядом,присвистнула Женька, а я жалобно пискнула, втайне надеясь, что «Фольксваген»возьмет да и появится.

Но не тут-то было: красные «Жигули» стоят как ни в чем небывало, и черная «Волга» тоже стоит, а вот мое родное железо… Я пискнулавторично и опустилась на ступеньки, собираясь позвонить Ромке и нажаловаться:пока он в Моздоке наводит порядок, у меня из-под носа увели машину. Нонамерениям моим не суждено было осуществиться, потому что подружка, вырвав уменя из рук телефон, развила прямо-таки фантастическую деятельность. Позвонилав милицию, сообщила об угоне, а также о том, что муж у меня полковник спецназа,человек с паршивым характером и лучше им проявить чудеса расторопности и тачкунайти, иначе мало не покажется. Позже выяснилось, что она машинально набиралакод нашего города и вся ее бурная деятельность сводилась к нулю.

На том конце провода заверили, что машину непременно найдут,просили не волноваться и ждать на ступеньках музея, где мы в настоящий моментнаходимся, милиция к нам сейчас подъедет. Женька дала отбой, удовлетвореннокивнула и устроилась рядом со мной.

— Не боись, — сказала она бодро. — Найдуттвою тачку. Машина приметная, номера иногородние.

— Да тут в каждом доме пяток подворотен, — жалобновозразила я, но скорее из вредности, потому что на самом деле не могласмириться с мыслью, что простилась с «Фольксвагеном» навсегда, и питала вглубине души надежду, что его непременно отыщут.

— Ладно, сиди здесь, жди ментов, а я пойду засигаретами, — сказала Женька. — Надо нервишки успокоить.

Она ушла, а я таращила глаза, в напрасной надежде увидетьподарок отчима.

За сигаретами Женька ходила никак не меньше пятнадцатиминут, что меня, признаться, возмутило, но выговаривать ей я не стала. Подумалаи тоже взяла сигарету, мы курили, сидя на ступеньках, ожидая появления милициис утешительными новостями, а Женька сказала:

— Слышь-ка, видно, твой Ромка большой человек, какназвала его фамилию, так мент запел совсем другим голосом.

— Ромочку уважают, — вздохнула я и неожиданновсхлипнула, вожделенно глядя на телефон, Женька хмуро осадила меня:

— Не вздумай Ромке звонить. Сами справимся. Какой отнего толк, если он за тысячу километров? Справимся, — повторила подружка, самусебя успокаивая.