Женька называла Льва Николаевича старичком, но во главестола сидел мужчина, назвать которого так было трудно даже в шутку. Высокий,худой, с узким лицом, тонким носом с горбинкой и бледными губами, он оченьпоходил на благородного рыцаря, какими их обычно рисуют в книжках. Не хваталотолько бородки и усов, курчавые волосы были зачесаны назад и волнами спадали наплечи, густые брови сходились у переносицы, а темные глаза смотрели весело ичуть насмешливо. «Это не он», — решила я, потому что мужчине могло бытьлет пятьдесят, не более. В этот момент он поднялся из-за стола и направился кнам, расцветая улыбкой.

— Евгения Петровна, — тихим и почему-то старческимголосом зашелестел он. — Счастлив видеть вас в своем доме. Чрезвычайно,чрезвычайно рад и признателен. А это, надо полагать, Анфиса Львовна? —обратил он свой взор на меня. На мгновение в его глазах мелькнуло что-то… чертего знает, что там мелькнуло, но дядька мне сразу не понравился, так же как егоманеры, сюсюкающий голос и красочная седина в роскошных волосах. Я с трудомвыжала из себя улыбку, а этот тип с замашками иезуита сграбастал мою ладонь и,посверкивая глазками, заявил:

— Позвольте ручку. Счастлив познакомиться. Читал вашикниги и являюсь вашим искренним поклонником. Надеюсь, вы сможете не толькохорошо отдохнуть в моем доме, лелею надежду, что пребывание здесь натолкнет васна создание очередного шедевра. Знаете, что-нибудь в готическом духе. Старинныйзамок, привидения…

— Я пишу детективы, — выжала я очереднуюулыбку. — Привидения — это не совсем то, что мне надо. Вот если быубийство…

— О, для такой красивой женщины все что угодно, —противно хмыкнул он и посмотрел на мужчин, сидящих за столом, точно намечалжертву. Те дружно хохотнули и уставились на меня, а я с беспокойством подумала,что, очень возможно, мне как раз и отводят роль этой самой жертвы.

Лев Николаевич взял нас с Женькой под руки и повел к столу.

— Хочу познакомить вас со своими друзьями. МстиславНаумович Краковский, адвокат и мой поверенный, Олег Меньшиков, партнер побизнесу, а… — тут вышла небольшая заминка, — мой большой друг РусланВавилов. А это… Впрочем, я вам уже рассказывал, друзья мои, Евгения, журналист,возможно, вскоре будет моей помощницей, Анфиса, писательница, и при этом обекрасивые женщины. — Лев Николаевич джентльменски подвинул стул мне, аадвокат вскочил и принялся ухаживать за Женькой. Появилась Наташа в беломпереднике и кокетливой косынке, она толкала перед собой столик на колесиках.Лев Николаевич перекрестился на пустой угол и изрек: — Отведайте что богпослал.

Господь был чрезвычайно щедр ко Льву Николаевичу.Поразмыслив немного, я пришла к выводу, что икорка, ананасы и форель появились здеськак-то в обход господа, потому что такому типу, как наш хозяин, и лопух-топослать жалко, в этом месте я испуганно подумала: «Пути господни неисповедимы»— и принялась исподтишка разглядывать гостей.

Этому очень способствовал тот факт, что Женька с хозяиномтрещали без умолку, и мне можно было ограничиться улыбкой и в разговоре неучаствовать. За столом я оказалась между хозяином и адвокатом, оттого иобратила свой взор на него. На вид ему было лет сорок, тщедушный, с реденькимирыжеватыми волосами, которые он зачесывал на лоб. Очки в тяжелой оправе, глазкиказались крохотными, а взгляд метался, точно Мстислав Наумович ежесекундноожидал нападения. Одет он был в клетчатый пиджак и белую рубашку с галстуком. Вцелом выглядел классическим неудачником.

По левую руку от него восседала Женька, блистая улыбками иостроумием, далее располагался партнер по бизнесу, парень лет тридцати,улыбчивый, с приятным лицом и смеющимися глазами. В разговоре, как и я, почтине участвовал, на Женьку же смотрел с заметным интересом. Одет был в легкийсвитер, на плечи накинут джемпер, рукава его стянуты узлом на груди, в общем,вид он имел приятный и демократичный.

Следующим шел тип по имени Руслан — большой друг, какохарактеризовал его Лев Николаевич. Вот уж кого бы мне не хотелось иметь вдрузьях. Тяжелый взгляд исподлобья, плоская физиономия без выражения, верхняягуба вздернута, точно он демонстрировал клыки, зубы у него в самом деле быликрупные, ровные и неправдоподобно белые. Темные волосы зачесаны назад, на левойруке под часами я заметила татуировку, но, что там конкретно было изображено,разобрать мне не удалось. Одет он был в темный костюм и пеструю рубашку, такоесочетание могло бы вызвать недоумение, но на нем смотрелось вполне органично. Ямысленно заострила ему уши, увеличила клыки и пришла к выводу, что он похож наупыря. Тут я сообразила, что Руслан занят тем же, то есть я не знаю, что он мнетам заострял и увеличивал, но пристально наблюдал за мной почти наверняка.

Он повернулся ко мне, взглянул исподлобья, и наши взглядывстретились, хотя я этого очень не хотела, и правильно не хотела: его взглядвызывал в душе оторопь. Я поспешно отвела глаза в сторону, надеясь, что то жесамое сделает и он, но этот тип продолжал пялиться на меня и при этомотвратительно ухмылялся.

В общем, очень скоро я пришла к выводу, что вряд ли надолгозадержусь в этом доме.

Руслан продолжал меня разглядывать и паршиво ухмыляться доконца завтрака. Я не выдержала и сказала:

— Если хотите, я подарю вам свою фотографию.

Он громко засмеялся, и остальная публика его поддержала,хотя я ничего смешного во всем этом не видела.

После завтрака мы с Женькой вышли в сад. Я здоровонервничала и обратила свой гнев на Женьку, хотя и понимала, что этонесправедливо.

— Что здесь за публика? Этот Руслан, какого черта онтак смотрит, точно…

— Точно уже запустил лапу тебе под подол, —закончила она, а я закатила глаза, возмущаясь Женькиной формулировкой, хоть ибыла с ней в принципе согласна. — Парень мутный, — продолжилаЖенька, — и, по-моему, опасный. Ты с ним поаккуратнее, держись нарасстоянии, но не конфликтуй.

— Да иди ты к черту, — рявкнула я, мы дружноогляделись, и я понизила голос: — Я здесь ни на минуту не останусь, если…

— Ты вот что, — перешла на шепот Женька, —про свой мобильник помалкивай. Мало ли…

Я открыла рот с намерением дать Женьке хороший нагоняй, нотут же испуганно прикусила язык.

— Ты думаешь…

— Ничего я не думаю, — поморщилась она, —просто… береженого бог бережет, как говорится.

— А почему ты Льва Николаевича старичком звала? —додумалась спросить я. — Он же совсем не старый.

— Уж больно сладкий и все присюсюкивает… Одним словом,ловелас на пенсии. Кстати, так оно и есть.

— Что есть? — не сразу дошло до меня.