Денис Коваленко

Северная война. От Головчино до Полтавы

Глава 1

Карл XII покидает Саксонию

Державным шагом победителя выходили колоны шведских гвардейцев из Саксонии. Над синим мундирным строем до рези в глазах блестят штыки, развеваются на ветру знамена. Бьют мерно походные барабаны. Бьют о мостовую железные солдатские каблуки. Сентябрьский ветер колышет еще не тронутые желтизной листья вековых дубов. Вдоль мощеной камнем дороги возвышаются эти исполины, местами своими узловатыми ветвями накрывая дорогу прекраснейшей аркой.

— Проклятая Саксония! — Гвардеец шведского короля на лету подхватывает сбитую чем-то торчащим из ветвей свою треуголку, чешет макушку и, отпустив крепкое солдатское словцо, не теряя строя, шагает дальше.

Кто шагает следом, чуть пригибает голову: из ветвей столетнего дуба торчат до блеска начищенные сапоги висельника. Среди ветвей, мертвым мешком, висит он на надежном суку, а на его груди кусок доски, на которой по-бюргерски аккуратно, черной сажей выведено: «Будь ты проклят, Карл!»

А за дубами виднелся, когда-то сытый и богатый дом. А в том красивом каменном доме когда-то жила семья. Третий день, как хозяин этого опустошенного теперь дома висел на ветке дуба. Он сам повесился, не выдержав унижения.

Как раз дня три назад шведские гвардейцы зашли на его двор. Они сложили в узлы всю утварь, привязали к телеге скот и, нагрузив добром телегу, под бравую песню укатили, что-то весело крича стоявшему на коленях и что-то бормотавшему небу хозяину. Жена и дочери… Где они? Они исчезли, как исчезли шведские гвардейцы. Как будто ничего и не было. Ничего.

За один только год пребывания шведского короля со своей армией в побежденной им Саксонии пятнадцать тысяч обобранных и униженных саксонцев свели счеты с жизнью.

И вот сейчас, 1 сентября 1707 года, шведская армия походным маршем выходила из Саксонии, направляя свои подкованные крепкие сапоги к границам России. Карл XII принял решение подчинить своей власти Московию, как называли шведы Россию. Превратить московитов, этих потомков Хама1, в послушных рабов славных шведов, потомков славного Иафета — в этом не сомневался ни один шведский гвардеец, что шагал сейчас по дороге обобранной им Саксонии.

Глава 2

Стратегия Петра I

Генерал-фельдмаршал, граф Борис Петрович Шереметев и светлейший князь Александр Данилович Меншиков — эти два по праву достойных и великих военачальника, не раз показавших смелость и мудрость в сражениях, — испытывали друг к другу смешанные чувства. Они казались нежнейшими друзьями — не разлей вода. Но порознь почему-то порой позволяли себе раскрыть глаза своему царю на недостатки в тактике и стратегии друг друга. До 1708 года, до угрозы вторжения Карла в пределы России, царь Петр еще терпел это «нежное» соперничество, но не сейчас, когда речь шла о судьбе вверенной ему Богом России…

Весной 1708 года Петр прибыл в русский лагерь, расквартированный в деревне Бешенковичи, что стояла у самой польско-литовской границы, а за ней, в занятом Гродно, разбил свой лагерь шведский король Карл XII.

Молодой и бойкий шведский король покорил всю северную и восточную Европу. Его бесстрашные солдаты штыками пробивали славу своему королю. Польша, Саксония, Дания давно склонились перед Швецией. И сама Московия была бита под Нарвой2. Бита, но не добита. И следовало ее добить. Горяч и лют Карл. И встречи с ним сейчас русскому царю совсем не хотелось. Петр строил на Балтике флот для торговли с Англией, основал новую столицу, назвав ее именем своего небесного покровителя святого Петра — Санкт-Петербургом. Обновлялась армия, отливались пушки, укреплялись города. Не время воевать. Петру был нужен мир со Швецией. А шведскому королю — война; настоящая — на уничтожение. И не откупиться от него, не избежать войны. Карл как полгода вышел из Саксонии, занял Гродно и собирался со дня на день перейти границу России.

Еще до приезда в Бешенковичи Петр, из Санкт-Петербурга руководивший действиями своих генералов, разработал стратегию, должную если не остановить упрямого шведа, то осложнить его движения на восток. Стратегия проста: лишить армию Карла XII провианта, заставить шведов голодать и тем вынудить отказаться от вторжения. Россия — не Польша и не Саксония. Дороги в России — дурны. Белая Русь — земля болотистая, лесистая и от того бедная и малонаселенная. Каждый кусок пахотной земли здесь ценен, как оазис в пустыне. Так уничтожить и последнее, что родила и вскормила эта земля! Чтобы на двести верст от границы России ничего не мог взять завоеватель. Да, сурово, может, и жестоко, но — необходимо.

Военный совет Петра был долгим и продлился до рассвета. И было решено следующее.

Меншикову, командовавшему кавалерией (Шереметев командовал пехотой), приказано сжечь и уничтожить все пригодное в пищу на пути шведского войска; жителей деревень вывести в лес — на пути шведов должна быть безжизненная земля. На каждой переправе изнурять врага боем. Держать как можно дольше, но в сражение не вступать: только шведы переправляются через реку — избегать большого сражения. И так до следующей переправы. Нужно сломить волю шведов — вот какую задачу поставил царь перед светлейшим князем.

Шереметеву, командующему пехотой, было приказано оставаться в лагере и ждать дальнейших указаний.

Как рассвело, Петр вместе с отрядом охраны отбыл из лагеря в Бешенковичах — таким было первое посещение лагеря царем Петром. Царь еще не раз будет в лагере. А последнее его посещение окажется и для Шереметева, и для многих генералов (и даже для любимца Меншикова), мягко сказать, неприятным — генерала Репнина царь Петр и вовсе приговорит к смертной казни (осудит и приговорит Репнина Меншиков, царь лишь подпишет приговор). Но об этом чуть позже.

В марте Карл из Гродно двинулся к Минску и просидел там до лета, собирая войска и провиант. Шведский король решил в течение одной летней компании взять Москву.

И 7 июня король выступает из Минска. Этот день и можно назвать днем вторжения в Россию.

* * *

— О! Ты глянь на этого чухонца, — драгунский палаш указал на совсем еще молоденького, безусого солдатика. Тот, попыхивая трубочкой, спокойно, даже как-то безучастно смотрел на двух подъехавших к нему драгун светлейшего князя. Солдатик был высок ростом и, даже сидя на разбитом лафете, худыми коленями чуть не касался узкой груди, точно сидел он не на лафете, а на корточках.

— Смешной, право, — был ответ. — Как