Ровно через час он спустился вниз. В их доме была наружнаяохрана. Он вышел за ворота, кивнув охраннику, и пошел по улице. У соседнегодома стояла черная «волга». Дронго подошел ближе, открыл дверь, поздоровался.Водитель обернулся к нему и поздоровался. Очевидно, ему описали человека,который должен был сесть в машину. Впрочем, спутать Дронго с кем-либопосторонним было трудно: он был высокого роста, широкоплечий, с большимвыступающим вперед лбом.

— Вы от Георгия Самойловича? — уточнил Дронго.

— Да, — ответил водитель, — садитесь.

Дронго сел на заднее сидение, и автомобиль тронулся. Онипоехали не в Ясенево, как ожидал Дронго, а за город, в сторону Жуковки. Ужевыезжая на трассу, они услышали звонок мобильного аппарата. Водитель сказалнесколько слов и протянул аппарат Дронго.

— Это вас, — предупредил он.

— Добрый день, — Дронго услышал голос генерала Осипова.

— Здравствуйте, Георгий Самойлович.

— Я знаю, что вам сообщили о нашей встрече. Просто хотел васпредупредить, что встреча состоится на моей даче. Так будет лучше. Надеюсь, выне возражаете?

— Нет, — ответил Дронго, — я не собираюсь выпрыгивать измашины.

— Спасибо. — Осипов явно был не склонен реагировать на шуткуи отключился. Через двадцать минут они были около дачи генерала СВР. Машинапрошла через ворота и подъехала к двухэтажному кирпичному дому. На пороге ужестоял Георгий Самойлович, одетый в джинсы и легкую светлую куртку. Небо былозатянуто тучами, и в любой момент мог пойти дождь. Водитель собрался открытьдверцу, но Дронго вышел из салона и пожал руку Осипову.

— Давайте немного погуляем, — неожиданно предложил ГеоргийСамойлович.

— Идемте, — согласился Дронго, поднимая воротник плаща. Онкупил его в знаменитом «Харродсе» за тысячу долларов. На подкладке можно былоувидеть марку магазина. Плащ был водостойким, со специальным покрытием. ОднакоДронго часто замечал, что плащ, отталкивая воду, непостижимым образом собиралдорожную пыль. Одежда была его слабостью. Он полагал, что мужчина обязан бытьэлегантным при любых обстоятельствах.

— У нас проблемы, — сказал Георгий Самойлович, когда ониотошли от дома.

— Догадался, — буркнул Дронго. — Кажется, пойдет дождь.

— Может быть, — кивнул Осипов. — Мы хотели бывоспользоваться вашим опытом, Дронго. Ситуация абсолютно уникальная, у настакого никогда не было.

— Я вас слушаю.

— Сначала, как обычно, подпишете документы. Вы предупрежденыоб ответственности за нарушение секретности, за разглашение государственнойтайны, даете подписку и тому подобное…

— А потом?

— Потом вы узнаете, что нам нужны ваши способностианалитика, — пояснил Осипов.

— Что случилось?

— Вы любите детективы? — ответил вопросом на вопрос ГеоргийСамойлович.

— Не очень. Мне их вполне хватает в жизни. Классическиестарые детективы я читал, а современные не люблю. Кроме того, большинство изних специализируется на описании подонков и насильников, а мне такая литературанеинтересна. Вы же наверняка знаете, что я больше всего люблю американскихфантастов послевоенного поколения.

— Тогда вам придется полюбить современные детективы, —мрачно заметил Осипов. — У нас сложилась парадоксальная ситуация. Естьнесколько подозреваемых, один из которых собирается передать информациюамериканцам. Мы хотим, чтобы вы в максимально короткий срок вычислили этогочеловека. Вот, собственно, и вся проблема.

— Так, — сказал Дронго, останавливаясь. — Значит, у вастакая проблема. Давайте вместе поразмышляем. Я попытаюсь понять все, о чем вымне не сказали. Эти люди находятся в России?

— Только один. Трое в Германии. Еще один в Израиле.

— Пять человек, — пробормотал Дронго. — Пять человек, —повторил он. — Судя по количеству агентов в Германии, это бывшие восточныенемцы?

— Да. — Осипову было интересно следить за рассуждениямиДронго. Он внимательно слушал его вопросы. Чтобы задать точный вопрос, нужнознать как минимум половину ответа на него.

— Вы сказали «максимально короткий срок». Значит, у вассовсем нет времени. Иначе вы попытались бы установить наблюдение за каждым изэтих пятерых и выявить предателя. Сколько у меня времени?

— Девять дней. Хотя нет. Уже восемь. Если не считатьсегодняшнего. Все должно закончиться до девятого ноября.

— И последний вопрос, — сказал Дронго, — последний на этом,предварительном, этапе, до того как я подпишу ваши документы. Пять бывшихагентов, один из которых хочет сдать информацию американцам. И вы не пытаетесьих вычислить, не пытаетесь определить, кто из них предполагаемый информатор, непытаетесь ничего сделать. Сразу решили найти меня. При этом зная известныйснобизм разведчиков. К тому же имея в запасе только девять дней. И вы хотите,чтобы я в это поверил?

Осипов молчал.

— Неужели вы не пытались определить, кто из них информатор?Неужели ничего не предприняли? И сразу решили вызвать меня? Или вы уже пыталисьчто-то сделать и не смогли? Почему вы просто не уберете всех пятерых? Только неговорите мне о демократизации государства. Я в такие игры не играю. Что ваммешает? Почему вы обратились ко мне? Ведь логичнее убрать всех пятерых илипохитить этих людей, чтобы добраться до истины.

— Вы знаете, о чем я думал до нашего разговора? Всю ночьдумал? Правильно ли мы сделали, что обратились к вам? А теперь думаю, чтоправильно. У нас проблемы, Дронго. Мы, конечно, пытались их решить собственнымисилами. Но нам нужен эксперт, независимый от нашей организации, который сумеетвыявить возможный источник угрозы. Если мы вернемся в дом, я смогу объяснитьболее конкретно. Согласны?

— Ну раз я уж сюда приехал, — пробормотал Дронго,поворачивая в дом.

— Ваш гонорар мы обговорим заранее, — сказал Осипов.

— Это самое важное, что меня волнует, — отмахнулся Дронго. —Идемте быстрее. Дождь пошел.

Берлин.

30 октября 1999 года

Воронин приехал на встречу в мрачном настроении. Он понимал,что у немцев есть все основания для недовольства. Два покушения подряд, это большечем случайность. Однако он получил твердую установку из Москвы отрицать любыефакты, связанные с покушением на жизнь Барлаха или Нигбура.

На этот раз они встретились с Херманом почти в самом центре,недалеко от бывшего отеля «Штадт Берлин», когда-то служившего образцомархитектуры бывшего Восточного Берлина. Вытянутое на сто двадцать четыре метра,это здание более органично смотрелось бы в центре Манхэттена, чем в центреБерлина, где были отреставрированы здания, составляющие историческую ценность столицы.Чем-то этот отель напоминал гостиницу «Интурист» на Тверской: он смотрелся также нелепо рядом с исторически-монументальными зданиями, окружавшими отель.Обычно по субботам в центре города было меньше людей, чем в будние дни. Хотясреди недели немцы предпочитали праздному времяпровождению конкретные дела.