Наталья Моисеева

Лето в банке

Глава 1

Старые дачи выглядели особенно радостно в эти жаркие летние дни, когда пчелы жужжали над распустившимися флоксами, а огромные листья ревеня отбрасывали тень на сочную спелую клубнику. Пыль поднималась от каждого шага, а теплое озерцо через дорогу казалось единственным спасительным местом от зноя.

Колька снял футболку и кеды и прямо в шортах вбежал в воду. Ил со дна окрасил озеро в пыльно-серый цвет, но даже от этого не хотелось выходить на берег. Колька нырнул, проплыл под водой пару метров и высунул голову. Вода, как парное молоко, бережно касалась тела и дарила долгожданную прохладу.

Жара стояла невыносимая. Липкая, пыльная. Только и купаться бы целый день. Только вылезешь из озера, как сразу же обратно хочется залезть. Не единого листочка, казалось, не шелохнется. Ни малейшего ветерка. Только обжигающее солнце, похожее на подсолнух, в голубом небе. Хорошо еще, что озеро здесь не высохло от такой жары, да деревья стоят зеленые и пушистые, отбрасывая густую тень — еще один островок прохлады.

Вдоволь накупавшись, Колька поспешил домой, где его уже ждали бабушка с дедушкой. Они всегда проводили здесь целое лето. Приезжали на дачу самыми первыми, как только сойдет снег, и уезжали последними, как только земли коснутся первые снежинки. Второе лето подряд Колька проводил вместе с ними. Была бы его воля, то он остался бы здесь навсегда. Но школа, друзья и родители оставались в городе.

Маленький двухэтажный домик с белыми стенами и синими ставнями встречал распахнутыми дверями и старым немодным тюлем, который бабушка вешала, чтобы не залетали мухи и комары. Но они все-таки как-то умудрялись обхитрить бабушку и миновать преграду. А еще дом встречал Кольку запахом теплых пирогов и крепкого чая, который дедушка заваривал на целый день и пил его холодным. На первом этаже была кухня. На втором просторная спальня с покатым потолком. Бабушка с дедушкой ночевали внизу. Там они поставили старенькие раскладные кресла, а Кольке отдали весь мансардный этаж.

Колька уселся за стол, бабушка налила ему чая и поставила ближе пироги со щавелем, дедушка читал газету, которой уже лет сто, судя по ее пожелтевшим страницам и оборванным уголкам.

— Ну, что, — сказал дедушка, — готов к трудовым будням дачника?

— Всегда готов! — Колька приложил руку к голове, как настоящий пионер, не хватало только красного галстука и пилотки.

Дедушка весело рассмеялся. Откуда-то Колька знал, кто такие пионеры. Наверное, родители когда-то ему рассказывали о них. Точно он уже и не помнил.

Колька пообедал, немного отдохнул и к вечеру они с дедушкой вышли в сад. Дедушка несколько раз крутанул вентиль, из шланга полилась вода. Колька направил ее струи на грядки с морковкой, потом полил зелень, кусты помидоров и любимую клубнику. Покончив с поливом, мальчик забрался на качели и стал медленно раскачиваться, пока дедушка сворачивал шланг, наматывая его на локоть.

— Доброго вечера, Иван Семеныч, — крикнул проходящий мимо пожилой мужчина в тельняшке, темных брюках и белой фуражке.

— Доброго вечера и вам, пан Тадеуш, — улыбнулся дедушка, — никак карасей наловили?

— А как же ж не наловить, — улыбался мужчина, — наловил, — пан Тадеуш поднял выше ведерко, — вон как бултыхаются. К вечеру прохладнее стало, выплыли поближе к солнышку.

— Надо бы и мне порыбачить, — крикнул дедушка, — давно я удочку в руках не держал.

— А чего же ж откладывать? Озеро-то вон рядышком совсем. Только поутру надо идти. Улов больше будет.

— Верно, говорите, пан Тадеуш, верно говорите.

Дедушка кивнул, улыбаясь, и положил шланг у завалинки. Пан Тадеуш приподнял фуражку и пошел дальше. На самом деле Колька уже видел его в прошлом году летом. Кажется, он жил здесь не только в теплое время года, но и зимой оставался на даче. Дедушка говорил, что родственников у него нет. Живет он один. А жил пан Тадеуш неподалеку от дачного участка дедушки и бабушки Кольки, прямо через забор. Всегда один копался в саду, напевал себе под нос какую-нибудь мелодию или насвистывал.

Кольке он казался немного странным. Впрочем, тут все его считали таким. Но старый поляк, а в прошлом боевой моряк, не обижался.

— Все мы странные в той или иной степени, — как-то обмолвился он в разговоре с дедушкой, когда тот в очередной раз напомнил ему о его странностях.

А они у него были. Например, он никогда не запирал дверь. Даже когда уезжал в город. А еще он собирал травы. Много трав. Выходил весной и летом в лес и собирал там целые букеты разнотравья. Сушил, заваривал чай, делал настойки, знал от чего какая трава помогает. В деревнях таких, как пан Тадеуш, обычно называли знахарями. Хотя свои настойки и чаи он редко кому предлагал. Разве кто попросит. Но просить-то особо было некому. Многие не обращали внимания на старого чудика, предпочитая лишь здороваться, когда проходили мимо, да и то не все. Люди занимались своими делами, а летом их было невпроворот. Поэтому тут редко кто к кому ходил в гости попить чайку. Все трудились на огородах.

Но раньше, рассказывал дедушка, когда Хуторки были еще селом, а не дачным поселком, как теперь, люди собирались каждое воскресенье в церкви, на праздники обходили соседей, угощали друг друга выпечкой, накрывали длинные столы и собирались всем селом отпраздновать Пасху или чей-нибудь день рождения. Был у них свой баянист, почти местная знаменитость. Без него ни один праздник не обходился. Сейчас же все изменилось. Кроме стареньких уютных домиков и неиспорченной человеком красоты природы.

Колька любил наблюдать за соседом, когда он отбирал травы и ягоды для очередного снадобья у себя в саду. Он раскладывал их на сбитый из досок длинный стол и начинал отбирать самые лучшие и спелые плоды, самые сочные и не попорченные листочки. Иногда он собирал целые букеты, скручивал их и обвязывал шпагатом, потом уносил в сарай и подвешивал под потолком сушиться. Но больше всего Кольке нравилось смотреть, как пан Тадеуш готовил варенье. Им-то он и зарабатывал себе на жизнь. Возил в город на рынок. Уедет с раннего утра и возвращается уже на закате без блестящих стеклянных банок довольный и чуть-чуть уставший. Так и жил он все свое время. Целыми днями чем-нибудь был занят.

В один из таких дней Колька проходил мимо его дома и остановился. Его привлек штурвал, прикрепленный к двери. Колька уставился на него,