Быстро повторяя заклинание, Восемь-с-Половиной Хвостов с силой затряс своим посохом, и звон колец усилил его магическое сияние. Комок отреагировал, выстрелив в него кусками своего тела, похожими на копья. Его клейкая субстанция мгновенно застыла, сделав копья острыми, как бритва.

Один ослепительный взмах посоха отразил одно из копий. Прыжок на валун, и перемахивание через него, спасли его еще от двух. С изящным кувырком кицунэ приземлился на ноги как раз во время, чтобы отразить поднятым посохом еще одно копье. Он выкрикнул три древних слова, резанувшие слух незуми, и луч теплого света окутал комок тьмы.

Он разработал этот трюк, уникальный среди кицунэ, во время его первой тренировки в качестве клирика. Клирики, конечно, проходили менее строгие тренировки, в отличие от самураев, но, как часто повторяли его учителя, если враг не мог тебе навредить, то нет необходимости нападать на него. Этот его трюк, созданный, спустя месяцы изучения Принципа Превращения, позволял ему воспользоваться конкретным видом мистического оберега, и «настроить» противника на этот вид, создавая идеальную защиту против любого врага с минимальными усилиями. Его учителя были изумлены, да и сам он изумился тому, что трюк на самом деле работал. Его пятый хвост появился вскоре после этого.

Существо выстрелило еще одно клейкое копье, отскочившее от кожи кицунэ. Поменявшись ролями, Восемь-с-Половиной Хвостов подпрыгнул прямо к своему противнику. Отбив налету еще две атаки, он издал долгий, хриплый крик, и ударил набалдашником посоха прямо в гущу темного, чернильного существа. Тихо, на удивление тихо, комок померк и растворился в воздухе.

Незуми в шоке таращились на него.

- Это был…

- Ками теней.

- Он убил бы нас всех в мгновение ока.

- Кицунэ одолел его…

- Не напрягаясь.

Крысиная банда переглянулась, и уставилась на Восемь-с-Половиной Хвостов, который все еще стоял посреди них, спокойно стряхивая пыль с кимоно.

- Тебе очень повезло, кицунэ! – Выкрикнул один из разбойников, чуть громче, чем следовало. – Мы оставим тебе жизнь!

- У тебя, вероятно, все равно нет ничего, стоящего нашего времени и стараний.

- Запомни нас!

- Да, в следующий раз мы тебя не отпустим!

В считанные секунды, все незуми исчезли во тьме, оставив Восемь-с-Половиной Хвостов одного посреди дороги. Его дыхание даже не ускорилось от этой встречи, он склонил голову, пробормотав короткую, вежливую молитву, извиняясь перед ками за то, что разозлил его, и за то, что был вынужден его уничтожить. Он с грустью посмотрел на то место, где несколько мгновений назад находился ками…

…вспоминая первого ками, с которым он общался напрямую. Он был погружен в глубокий духовный покой в собственном доме, пытаясь дотянуться в своих молитвах до какуриё. Затем пролился свет – но не простой свет материального мира. Это сияние существовало лишь в его разуме, и он был мягче, теплее, и более успокаивающим, чем любой, известный ему свет. С ним заговорил ками, но не словами, но ощущениями, чувствами, и ускользающими образами. Даже тогда, его сообщение было неясным и сложным, оставив разум кицунэ бурлить обрывками мыслей и эмоций, к значению которых он не знал даже как подступиться. Но даже с этой пропастью между ними, кицунэ был преисполнен надеждой, утешенный словами ками, хотя и не мог их разобрать.

Впоследствии, до начала войны он говорил с ками множество раз, и начал понимать крошечные кусочки того, что они говорили в его снах. Вскоре после этой первой судьбоносной встречи, он обрел свой седьмой хвост.

- Ты ни в чем не виновен, - прошептал он, все еще смотря туда, где недавно находился ками. – Ты делаешь лишь то, что должен. Я же делаю то, что должен делать я. – Отталкивая восстание мыслей, пытавшихся наводнить его разум, он повернулся и продолжил свой путь в горы.

*   *   *   *   *

Теперь закутанный в свой шерстяной плащ, который он нес в корзине за спиной, Восемь-с-Половиной Хвостов брел сквозь пронизывающий холод. Пробираясь через неустойчивые валуны и редкие кустарники, он не слышал ничего, кроме собственного хриплого дыхания, и случайного эхо. Эхом иногда было рычание, иногда звонкое хихиканье. Ками и гоблины акки густо населяли горы Сокензан, и Восемь-с-Половиной Хвостов был рад, что долина Шинка, логово огра отшельника, находилась далеко отсюда. Он уже был вынужден карабкаться по долгому, рискованному подъему через едва ли не отвесный обрыв, во избежание мощного присутствия ками, которое он сумел вовремя почувствовать. Он постоянно должен был следить за возможными ловушками, западнями, и прочими опасными сюрпризами, которыми акки усеивали всю свою территорию.

Впервые он услышал о подобных проказах еще в детстве. Совсем юный кицунэ, Восемь-с-Половиной Хвостов (хотя тогда его еще так не называли) услышал от других детей, что в их поселок был доставлен самурай человеческой расы. Он никогда прежде не видел людей, поэтому, исполненный любопытства, прокрался в храм и хорошенько осмотрелся. Он выяснил, что серьезно раненный самурай добрался до рощи, неподалеку отсюда, и рухнул без сил. Человек лежал там неизвестно сколько времени, пока его не обнаружил фермер, и не притащил его в храм за помощью. Доспех самурая был опален, лицо и руки сильно обгорели. От его вида у юного Восемь-с-Половиной Хвостов свело живот. Хуже того, человек оставался в сознании, и лисенок видел агонию в глазах несчастного человека.

- Что случилось? – осторожно спросил один из священников.

- Патруль… Сокензан… - его ослабленный голос был едва слышен. – Мы наткнулись на какую-то лавовую ловушку… вокруг нас хохотали… акки…

Другой священник кивнул. – Акки известны своими жуткими розыгрышами.

- Похоже, этот человек был ранен более суток назад. Мы должны поторопиться.

Восемь-с-Половиной Хвостов наблюдал с восхищением за тем, как клирики произносили заклинания, молились, и прикладывали пахучие травы. Боль человека разрывала сердце лисенка, как ничто другое. Прежде чем он осознал, что делает, он вышел из своего укрытия и тихо принялся помогать священникам, которые отнеслись к его присутствию без малейшего удивления. Весь тот день его лапы и голос работали ради того человека, словно его душа уже тогда знала, что нужно было делать. В итоге, все было тщетно; самурай умер. Юный кицунэ не мог отвести глаз от трупа, чувствуя, как скорбь заполняет его разум. Один из священников коснулся его плеча.

- Ты сделал его последние часы менее мучительными. Ты поступил правильно.

В тот самый день он и решил стать клириком. В тот самый день у него появился третий хвост.

Несмотря на то, что полуденное