И это еще неплохо! Тонкий считал, что ему повезло, все-таки поселок-деревня в километре, можно что-нибудь купить, а вечерами издали глядеть на электричество. Когда выбирали место для палатки, Ленка упрашивала тетю остановиться километрах в десяти отсюда, у маяка. Для романтики. А там, не считая романтичного маяка, только дорога да те же подсолнухи. Хорошо, что тетя не романтик, а практик. Деревенское молоко, фрукты и, главное, близость пресной воды ее интересовали больше, чем сполохи маяка в ночном пейзаже. В конце концов остановились здесь. А маяк виден с Подсолнуховой горы и с моря, если немного отплыть от берега.

Дунул ветер, и Тонкому, не успевшему обсохнуть, сразу стало прохладно.

– Может, наконец лагерь разобьем? – предложил он.

Тетя Муза поскребла в затылке и решила:

– Хорошо. Мы с Леной займемся палаткой, а ты пойдешь в деревню за фруктами.

– Меня надуют, – честно предупредил Тонкий. – Я торговаться не умею и не знаю здешних цен.

– Покупать фрукты на юге – глупо, – веско сказала тетя. – В деревне живут старенькие бабушки с садами и огородами. Бабушки – не макаки вроде тебя, им трудно лазить по деревьям и собирать алычу. Придешь, предложишь свою помощь, тебе отсыплют за услуги.

Тонкий повернулся и пошел в гору.

– Куда без штанов?! – окликнула его тетя Муза. – В первый же день обгореть хочешь? И крысу оставь, бабулька испугается.

Да, каникулы в обществе тети Музы – не мед, пусть даже она и старший опернеуполномоченный.

Горы были не такими крутыми, как казалось снизу. Кроме того, в горах были протоптаны тропинки. Тонкий в два счета забрался на самую высокую и очутился в подсолнуховом поле. Подсолнухи были что надо: размером с детский зонтик, на толстых стеблях выше головы. Вспомнился мультик про тигренка на подсолнухе. Тонкий раньше думал, что это так, выдумки, ан нет – на таком подсолнухе вполне мог бы поместиться маленький худенький тигренок. А еще за зарослями ничего не было видно.

Тонкий продирался сквозь них, стараясь держать направление. Вперед и вперед. Солнце жгло даже сквозь большие подсолнуховые шляпы, и на пятой минуте мальчик был зажарен и готов к употреблению. «Сейчас еще на дерево лезть, – уныло подумал Тонкий. – Если не свалюсь, это будет чудо». Через полчаса подсолнухи кончились, и его взору предстала деревня.

На первом плане гордо возлежали коровы и козел. Они спасались от жары в луже и поэтому все были одного цвета – маренго. Коровы лежали спокойно, бултыхая в грязи носами. А козел, видимо, выполнял роль пастушьей собаки, которая охраняет стадо от волков и жареных мальчиков. Увидев чужака, он выскочил из лужи, по-собачьи отряхнулся, обдав брызгами охраняемых, выставил вперед немаленькие рога и двинулся на Тонкого.

Шел он медленно, и у Сашки было добрых тридцать секунд, чтобы сообразить, как себя вести с рогатым пастухом. «В конце концов, козел – не бык, – рассуждал Тонкий. – Он маленький и легкий. Если поймать его за рога, как в кино, то ничего он мне не сделает». Не дожидаясь, пока противник подойдет, Тонкий первым шагнул к козлу, спокойно взял его за рога и повел.

– М-ме? – спросил козел, упираясь.

– Сейчас дойдем до того дома, спрошу, чей ты, и отведу тебя домой, – ответил Тонкий. – Нефига бросаться на мирных граждан!

Козлу домой не хотелось. Он выворачивался, блеял и пытался пнуть врага игрушечными копытцами. Тонкий уворачивался. До ближайшего домика грязно-белого цвета, с окном, явно спертым из вагона электрички, оставалось не больше десяти шагов. На восьмом козел вывернулся и с победным: «Мээ!» – больно пнул Сашку рогами пониже спины. Тонкий охнул и резво перемахнул через полутораметровый забор, отделяющий домик от внешнего мира. Козел, как порядочный, вошел в калитку и набросился на Сашку. Тонкий попытался схватить его за рога, не успел и получил рогами в живот. А козел отскочил в сторону, чтобы разбежаться для следующего броска.

– Росинант! – откуда-то из-под земли послышался старушечий голос. – Рога пообломаю, скотина!

Козел, нервно покосившись в сторону дома, на цыпочках уковылял прятаться за низкую косматую алычу. Из дома послышалась возня, и на пороге возникла маленькая старушка с огромной скалкой в руке.

– Росинант! – рявкнула она, не обращая внимания на Тонкого. – Росинант! Тебе с коровами велено быть, да? Чего ты тут хулиганничаешь?! – И она уверенно направилась в сторону алычи, размахивая скалкой.

Поняв, что его засекли, козел выскочил из укрытия и, отчаянно блея, побежал назад, к коровам. Старушка погрозила ему вслед скалкой:

– К коровам иди, домой не суйся! – Обернувшись, она наконец заметила Тонкого. – А тебе чего, молока, да?

Тонкий объяснил, чего ему надо, и у старушки сразу поднялось настроение:

– А, помощнички из Москвы приехали! А я уж думала, пропал урожай! Внук по заграницам теперь отдыхает, и помочь некому Зое Карапетовне.

– Кому? – переспросил Тонкий.

– Мне, кому еще! Зоя Карапетовна я! А тебя как звать?

– Саша.

– Лезай на дерево, Саша-джан. Я те ведра принесу, да?

Тонкий по-обезьяньи вспрыгнул на ближайшую алычу и удобно устроился верхом на ветке. Листья дерева надежно закрывали его от солнца, так что, выходит, зря он боялся. Поданное старушкой ведро он повесил на сучок и стал бодренько срывать упитанные желтые алычины. Странные у них имена – и у козла, и у бабульки. Надо же додуматься, назвать козла Росинантом в честь коня Дон Кихота. Хотя «росинант» – значит «кляча»… Ну, допустим. А у бабульки что за имя? Зоя Ка-ра-пет… Украинское, что ли?

Алычи было много. Тонкий набрал ведра три, освободив от ягод всего одну ветку. Правда, самую толстую, что утешало. За работой Тонкий не заметил, как начало смеркаться. Когда он опустошил наконец одно дерево, было уже почти темно. Тонкий слез и полюбовался длинным рядом ведер с желтыми ягодами.

– Куда нести?! – крикнул он, не решаясь назвать старушку по имени: вдруг переврет?

– В дом заноси, да? – последовал ответ.

Тонкий прилежно потащил ведра в дом. Споткнулся на подгнившем крыльце, миновал сени с длинной шеренгой резиновых сапог и оленьими рогами на стене и попал на кухню. Большая грязная печка уходила трубой в потолок, на столе, как матрешки, стояли чугунки всевозможных форм и размеров. Бабульки не было.

– Сюда давай, – раздался голос из-под земли.

Тонкий огляделся:

– Вы где?

– Да здесь же, в подполе, да? – ответила бабулька со странным именем. – Давай сюда, Саша-джан.

Тонкий увидел люк в полу и торчащие оттуда руки.

– Не на жаре же хранить, да? – объяснила старушка. – А тут прохладно.

Тонкий аккуратно подал ведра ей в руки. «Прохладно? Вот куда я спрячу труп!»