Проводы затягивались. Мне уже раз шесть успели пожелать«счастливого пути», а я — «счастливо оставаться», но сесть в машину инаконец-то отчалить все никак не удавалось. То Сергей Сергеевич вспоминалчто-то некстати, то Валентин Иванович шутил, то Надежда Васильевна с поклономнапоминала: «Мы на вас очень рассчитываем». В ответ я улыбалась, кивала ибессчетное количество раз заявляла, что «их производство произвело на меняотрадное впечатление». На самом деле я так и не поняла, чем они там занимаются,то есть что производят. Хотя три часа бродила по фабрике, внимательно ко всемуприглядывалась и даже минут пятнадцать постояла у конвейера. Любое производстводля меня — тайна за семью печатями, и назначение здешних болтов, дощечек и гаекя так и не уловила, но помещения тешили глаз чистотой и порядком, такнесвойственными родному Отечеству, это я не преминула отметить с большойрадостью и смогла похвалить вполне осмысленно. Рабочие (преимущественномужчины) смотрели на меня с веселым любопытством, из чего я сделала вывод, чтонарод здесь не бедствует, и порадовалась еще раз.

После обзорной экскурсии меня ждал королевский обед вкабинете директора в компании с его замом, главбухом и, разумеется, им самим.Люди приятные, несуетливые и мне понравились. Себя я чувствовала первымсекретарем обкома социалистических времен, приехавшим в захолустье роднойвотчины, и пришла к выводу, что быть первым секретарем здорово и даже забавно,а главное — совсем необременительно. Поэтому, когда директор (звали его СергейСергеевич) сказал, улыбаясь:

— Надеюсь, Алла Леонидовна, вам у наспонравилось, — я с улыбкой ответила:

— Очень, — и тут же добавила, как меня училаАлька: — Со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы наше соглашениесостоялось. — И даже руку к груди прижала, чтобы нагляднеепродемонстрировать свою искренность. Искренность произвела впечатление, всеразом заулыбались и о делах больше не говорили. Люди попались воспитанные иумные: знали, когда стоит поднажать, а когда помолчать. Конечно, мы не молчали,я поинтересовалась историческим прошлым города (гуманитарные предметы ближемоей творческой натуре) и получила исчерпывающий ответ. В общем, обед удался. Япоблагодарила радушных хозяев и теперь стояла возле машины с открытой дверцей ипыталась с ними проститься. Моя правая нога была уже в салоне, когда НадеждаВасильевна спросила:

— Вы сами за рулем?

— Да, — улыбнулась я и что-то там присовокупила освоей любви к быстрой езде, свойственной любому русскому, одновременно пугаясь,что разговор может вспыхнуть вновь и я вообще сегодня никуда не уеду, нохозяева улыбнулись еще шире и в три голоса воскликнули:

— Всего доброго!

А я завела мотор и помахала им рукой.

— Алла Леонидовна! — крикнул ВалентинИванович. — Ждем вашего звонка.

Я кивнула, еще раз помахала рукой и тронулась с места. Послечего вздохнула с заметным облегчением, а потом засмеялась: затея спереодеванием вроде бы удалась.

Город остался позади, я потянулась к телефону и попыталасьсвязаться с Аллой Леонидовной, которую изображала в течение пяти часов сбольшим усердием. Алька отозваться не пожелала. А жаль. Мне хотелосьотрапортовать о своих успехах и удостоиться похвалы. Но не судьба. Тому, что ясегодня в районном центре изображала очень важную даму, способствовали дваобстоятельства: моя врожденная страсть к авантюрам и Алькина неуемная тяга кмужскому полу. После тридцатилетнего юбилея в подружку точно бес вселился, онав буквальном смысле не могла пропустить ни одного мужика. Есть представителисильного пола, которые волочатся за каждой юбкой, а Алька, по аналогии,волочилась за каждыми брюками.

Мы были знакомы лет десять, судьба свела нас в больнице, гдеАлька работала медсестрой, а я отлеживалась со сломанной рукой и разбитымсердцем, пребывая в том возрасте, когда мечтают об идеальных возлюбленных,навешивают этот самый идеал на кого попало, а потом очень сердятся, чтооригинал не соответствует мечтам. Сердца разбиваются, а душа страдает.

Я страдала заметно для окружающих, это углядела Алька, укоторой тоже были сердечные проблемы, и вечерами, во время ее дежурства, мыпили чай и сетовали на сильный пол, да так преуспели в этом, что после моейвыписки обходиться друг без друга попросту не могли и вскоре стали закадычнымиподругами.

Алька не блистала красой, была умна, чрезвычайно скромна исильно опасалась, что засидится в девках. Поэтому была готова выскочить замужза первого, кто об этом попросит. Этим первым оказался мой давний знакомый,старший брат школьной подруги, в то время новоиспеченный комсомольский лидеррайонного масштаба. Он был высок, широкоплеч, голубоглаз и мог как заведенныйболтать по два часа кряду на любую тему. От всего этого великолепия Алькапрямо-таки обалдела и ходила за ним точно привязанная. Витька дураком не был, ктому же догадывался, что, кроме как болтать, ничего путного не умеет, а Алька —скромница, умница и труженица, именно та самая женщина, которая будет емуверной женой. Как раз тогда Алька стала депутатом горсовета (самым молодым, обэтом даже в газете писали, областной, конечно) и смогла перебраться изобщежития в квартиру. После чего сыграли свадьбу. Первые годы супружеской жизнипринесли Альке одни разочарования. Прежде всего выяснилось, что о наследникахмечтать не следует, повинна в этом была какая-то мудреная болезнь, обнаруженнаяу моей подруги, отчего та не только буквально впала в отчаяние, но и нажиламассу комплексов: ведь она не могла осчастливить любимого мужа вопящим чадом.Потребовалось много времени, чтобы подружка сообразила: вопящее чадо нужно ееблаговерному, как снег в мае. Однако Витька был не только эгоистом до мозгакостей, но и большим хитрецом: как только речь заходила о детях, он затихал,смотрел грустно и выглядел совершенно несчастным, чем умудрялся поддерживатьАлькины комплексы, при этом позволяя себе скромные радости на стороне. Алькаего оправдывала и страдала.

Иногда мне хотелось как следует встряхнуть ее, увезтикуда-нибудь подальше от голубых Витенькиных глаз, чтобы подружка пришла в себяи увидела, кто на самом деле так ловко возле нее пристроился, но жизнь и безмоего вмешательства внесла свои коррективы. Времена изменились, надобность вкомсомольских лидерах отпала, зато на свет Божий появились предприниматели всехмастей. И тут Алькин ум, проницательность и деловая хватка вкупе со связямиВитьки сыграли решающую роль: голубоглазый супруг вскоре стал многообещающимбизнесменом, а подружка вкалывала, как лошадь, проталкивая его к денежнымвершинам. Надо полагать, Витька многократно перекрестился, радуясь, что несвалял в свое время дурака, избрав в спутницы жизни красивую вертихвостку, аженился на Альке.