* * *

Это случилось во время празднования моего дня рождения. Мне исполнилось одиннадцать лет. Папа подарил мне велосипед: белый с розовым – и вдобавок с кисточками на ручках. Мне сразу же захотелось прокатиться на нем, но родители заявили, что мне нельзя уходить из дома, потому что ко мне в гости пожаловали все мои друзья. Хотя на самом деле это было враньем. Я никогда не имела настоящих друзей. Я любила читать, гулять в лесу и вообще предпочитала одиночество. И я всегда чувствовала себя неуютно в обществе сверстников. Однако в день моего рождения родители обычно приглашали в гости целую ораву соседских ребятишек: к слову сказать, я даже не всех знала по именам. Впрочем, они были приветливыми, милыми и дарили мне подарки.

Я послушалась родителей. Задула свечи на праздничном торте и занялась остальными подарками. Я старательно растягивала рот в улыбке до ушей. Знаете, сейчас я и не вспомню, что мне подарили, кроме велосипеда, поскольку в тот момент я думала только об одном: как бы побыстрее сбежать из дома и прокатиться на бело-розовом чуде.

Гости разошлись, когда подоспело время ужина. Мое терпение было на исходе, я была не способна более ждать ни минуты! Вскоре должно было уже совсем стемнеть, а тогда отец не выпустил бы меня из дома до утра.

Незаметно выскользнув через дверь черного хода, я изо всех сил надавила на педали и помчалась к лесу, который начинался в конце улицы. Сбросила скорость я, пожалуй, лишь минут через десять. Смеркалось, и я подумывала о том, чтобы вернуться обратно. Наверное, в тот вечер я просто устала от всего… Затормозив, я прислушалась к шуму ветра в кронах деревьев. Осень была в самом разгаре, и листва расцветила окрестные холмы яркими красками. Внезапно похолодало, воздух наполнился сыростью, как будто где-то прошел дождь. Солнце клонилось к горизонту, и небо приобрело такой же розовый оттенок, как и кисточки на руле моего велосипеда.

Неожиданно прямо за моей спиной раздался хруст. Я решила, что рядом пробежал заяц, и принялась внимательно изучать склон холма, но никого так и не увидела. Тогда я, словно по наитию, оставила велосипед на тропе и начала спускаться вниз, раздвигая перед собой ветки.

Сперва я не могла ничего толком рассмотреть, потому что осенняя листва еще не опала, но спустя некоторое время я заметила чарующее бирюзовое сияние, которое пробивалось сквозь заросли. Я не понимала, откуда оно исходит. Это, конечно, не могли быть отблески от воды: река шумела вдалеке, а сияние… казалось, что оно обволакивало все вокруг.

Я спустилась к подножию холма, и вдруг земля ушла у меня из-под ног.

Дальше я почти ничего не помню. Я пробыла без сознания несколько часов. Очнулась я перед рассветом. Мой отец стоял где-то наверху, футах в пятидесяти надо мной. У него шевелились губы, но я ничего не слышала.

Яма, в которой я лежала, была абсолютно квадратная, диаметром с наш дом. От затейливой резьбы на ее темных, ровных стенах исходило дивное бирюзовое сияние. Пошевелив руками, я обнаружила, что лежу на земле, покрытой слоем камней и сломанных веток. И эта поверхность была слегка изогнутой: холодной, гладкой и металлической.

Наконец я заметила пожарных в ярко-желтых куртках – они суетились вокруг моей ловушки. Вскоре на дно ямы упала веревка – прямо в паре футов от моей головы.

Дальше у меня в голове все опять перепуталось, но я знаю, что в конце концов меня привязали к носилкам. А подняли меня наверх уже после восхода солнца.

Отец впоследствии помалкивал об этом происшествии. Когда я спрашивала у него, куда я упала, он придумывал очередные остроумные объяснения насчет того, что представляла собой яма.

Однако примерно через неделю раздался звонок в дверь. Я окликнула папу, но он не отвечал. Я слетела вниз по лестнице, чтобы встретить незваного гостя. На крыльце стоял пожарный – как раз один из тех, кто вытащил меня из «западни». Во время спасательной операции он успел нащелкать дюжину фотографий и сейчас хотел показать их моим родителям. Он заявил, что мне тоже будет интересно взглянуть на снимки. Что ж, он не ошибся! Я походила на крошечный комочек, белеющий на дне темной ямы. И я лежала навзничь – на раскрытой ладони гигантской металлической кисти.

Документ № 003

Беседа с доктором физико-математических наук Розой Франклин, старшим научным сотрудником института Энрико Ферми.

Место: Чикагский университет, Чикаго, штат Иллинойс.

– Каких размеров была кисть?

– Шесть целых девять десятых метра, около двадцати трех футов – но одиннадцатилетней девочке она, конечно, показалась просто необъятной.

– А что вы сделали потом?

– Ничего. Мы почти не говорили о том случае. Я каждый день ходила в школу, как и остальные дети моего возраста. В нашей семье ни у кого не было высшего образования, поэтому родители поощряли мое увлечение физикой.

Догадываюсь, что вы сейчас спросите. Я бы хотела вам ответить, что я занялась наукой из-за металлической руки, но вообще-то физика мне всегда нравилась. Мама и отец заметили, что я проявила склонность к естественным и точным наукам еще в раннем детстве. Наверное, мне было четыре года, когда на Рождество мне подарили мой первый набор для научных опытов. Электрический конструктор – из такого можно собрать телеграфный аппарат и другие устройства, вставляя провода в подпружиненные зажимы.

Знаете, я вряд ли бы выбрала в жизни другой путь, даже если бы в день своего рождения послушалась папу и осталась дома.

Так или иначе я окончила среднюю школу и продолжила заниматься тем единственным, что у меня получалось. Я выбрала научную стезю. Видели бы вы моего отца, когда я сообщила ему, что меня приняли в Чикагский университет! Никогда раньше мне не доводилось видеть столь счастливого человека. Папа не радовался бы так, даже если бы выиграл в лотерею миллион долларов!

Отучившись, я защитила докторскую диссертацию, и мне предложили работать в университете.

– Когда вы снова нашли кисть?

– А я ее не искала. Через семнадцать лет она сама меня нашла… если так можно выразиться.

– Что случилось?

– С кистью? То место, где ее нашли, взяли под контроль военные.

– Когда именно?

– Сразу же после того, как меня вытащили наверх. Где-то часов через восемь на место происшествия нагрянули военные. Руководил ими полковник Хадсон – по-моему, именно так его и звали. Он был из наших краев – поэтому знал всех и вся. Не помню, чтобы мы с ним встречались лично, но люди, которым довелось общаться с Хадсоном, отзывались о нем исключительно хорошо.