Не могу сказать точно, на что именно мы смотрели, но это было самое впечатляющее зрелище, какое мне когда-либо приходилось видеть.

Сам предмет был похож на кита, сделанного из темного металла, а может, на корабль или на компактную подводную лодку. Гладкие плавные обводы смахивали на фюзеляж «Боинга-747», но только без различимых отверстий, крыльев и хвостового оперения. Штуковина напоминала скульптуру какого-нибудь знаменитого итальянского мастера, а не вещь, созданную для утилитарных целей. Вдобавок ее поверхность через равные промежутки покрывала сеть бирюзовых прожилок, которые образовывали рисунок вроде паутины.

– Сколько времени вы там пробыли?

– Думаю, минут десять. Из оцепенения нас вывел гул других вертолетов и вихрь, швырнувший песок в лицо. Четыре «Блэкхока» приземлились вокруг воронки, высадив столько морпехов, сколько я в жизни не видывала. Нас с Митчеллом отвели в ближайший вертолет, который моментально поднялся в воздух. А морские пехотинцы тем временем отгоняли людей от воронки. Я успела заметить, как двое из них не дают местным полицейским приблизиться к той штуковине.

– Да, это было очень… некстати… вмешательство местных властей. Было бы гораздо лучше, если бы полиция прибыла на место позже. Пожалуйста, продолжайте.

– А мне больше нечего добавить. Меня доставили в госпиталь на военной базе в Турции. Час назад меня переправили сюда. Я готовлюсь к глазной операции. Кстати, как вы узнали, что я здесь?

– Разве это столь важно?

– Ага, теперь мне ясно, что вы будете держать меня в неведении! Но вы, по крайней мере, можете мне объяснить хоть что-нибудь конкретное?

– В данный момент государственный департамент ведет переговоры с турецким правительством насчет разрешения забрать обломки секретного американского боевого самолета времен Второй мировой войны: эти фрагменты случайно обнаружили крестьяне провинции Урфа.

– Вы шутите! Куски старого самолета не могли сбить мой вертолет! Неужели вы всерьез полагаете, что я поверю в ваши россказни?

– Совершенно не важно, во что конкретно поверите вы. Имеет значение лишь то, во что поверит турецкое правительство. А оно должно не сомневаться в том, что мы забираем в Соединенные Штаты обломки американского самолета, который разбился семьдесят лет назад.

– Но вам ведь кое-что известно?

– Что вы думаете об уорент-офицере Митчелле?

– Вы опять меня игнорируете.

– …

– Митчелл – замечательный парень. Он держался молодцом.

– Я имел в виду другое. Что вы думаете о нем как о человеке?

– Послушайте, я едва не погибла из-за блестящей штуковины, способной в считаные секунды на расстоянии завалить боевой «Блэкхок»! Вам и впрямь интересно мое мнение о личных качествах моего второго пилота?

– Да. Я осведомлен о том, каким образом ваш вертолет потерпел аварию. Я был бы слеп, если бы не видел, что вас терзает желание узнать, как это произошло. Если бы не поджимало время, мы могли бы спокойно с вами обо всем побеседовать. Но, к сожалению, вскоре я должен уехать.

Вероятно, вам кажется, что мои вопросы были несущественными, но вы должны понимать, что у меня есть доступ к гигантскому массиву засекреченной информации, поэтому вы вряд ли можете меня озадачить или поразить мое воображение. Итак, что вы думаете о мистере Митчелле?

– Господи! Ладно, я провела с ним полтора часа. Мы оба родом из Детройта. Он на два года старше меня, но некоторое время мы учились в одной школе. Митчелл посчитал невероятным совпадением то, что мы с ним оказались в одной «птичке». Он любит музыку кантри, которую я на дух не переношу, но мы сходимся в том, что команда «Лайонс» не выйдет в плей-офф. Вы довольны?

– Как его имя?

– Что-то я запамятовала! Впрочем, Райан, если я не ошибаюсь. А теперь вы можете просветить меня насчет того случая? Вы можете сказать, есть ли где-нибудь еще подобные штуковины?

– Благодарю вас, мисс Резник, за то, что уделили мне полчаса…

Да, чуть не забыл. Если вам интересно, ваш бывший напарник также добавил, что вы лучший пилот, с каким ему только приходилось летать.

Документ № 007

Беседа с доктором физико-математических наук Розой Франклин, старшим научным сотрудником института Энрико Ферми.

Место: Чикагский университет, Чикаго, штат Иллинойс.

– А это не могло быть связано с экспериментом Дэвиса?

– Простите, а что такое эксперимент Дэвиса?

– По-моему, я начала рассуждать вслух! Все дело в аргоне! Я должна была догадаться. Мой отец так долго проработал в шахте…

– В шахте? Я имею смутное представление об аргоне и никак не пойму, к чему вы клоните.

– В конце шестидесятых двое астрофизиков поставили эксперимент с целью поймать и сосчитать нейтрино, излучаемые солнцем. Помню, я читала об их исследовании, когда училась в школе. Ученые установили резервуар с жидкостью для химической чистки одежды на глубине почти пять тысяч футов под землей, чтобы защититься от других факторов солнечной радиации, после чего стали просто ждать, когда в него попадут нейтрино. Когда атом хлора подвергается удару со стороны нейтрино, он превращается в атом радиоактивного аргона – если быть точным, аргона-37. Время от времени ученые пропускали через жидкость газообразный гелий, чтобы собрать аргон, и им удалось сосчитать количество атомов, испытавших столкновение. Наука во всей красе: астрофизики взяли чисто теоретический факт и превратили его в нечто осязаемое. Эксперимент продолжался в течение почти двадцати пяти лет на шахте Хоумстейк, где и трудился мой отец, в паре миль от той ямы, в которою я угодила. Готова поспорить, что кисть отреагировала на близость аргона.

– Я не физик, как вы знаете, но…

– Я о вас ничего не знаю.

– Сейчас вы в курсе, что я не физик. Так или иначе я предположил, что количество радиоактивного материала, которое могло бы преодолеть такое расстояние, должно быть бесконечно мало.

– Вы правы. Однако каким бы незначительным оно ни было, случайного совпадения быть не может. Пилоты вертолета, потерпевшего крушение в Турции, собирали пробы воздуха в предполагаемом районе ядерных испытаний. Вот что искали военные – следы аргона-37. По словам пилота, в Турцию было доставлено громоздкое оборудование. Наверняка ПСОРА – передвижная система обнаружения радиоактивного аргона или нечто подобное. В любом случае для обнаружения аргона-37 необходима проверенная технология. А еще я хотела бы добавить, что при подземной ядерной реакции кальций в окружающей породе превращается именно в изотоп аргона. Это вполне надежный способ определить место ядерных испытаний. Такое не спрячешь и не замаскируешь. Кальций встречается везде – в песке, в камнях, в человеческом теле… Некоторое количество аргона, порожденного ядерным взрывом, обязательно окажется в атмосфере, как бы глубоко под землей ни проводились испытания.