После этого, сам того не замечая, он стал постепенно превращаться в испорченного, циничного типа. Он отгородился от всего мира неприступной стеной. Нет, разумеется, монахом он не стал, его постель согревали женщины и после Эвелин. Одному богу известно, сколько их там перебывало. Но все это были похождения, случайные связи. Он ни с кем не желал поддерживать длительных отношений. Да и они не жаждали.

И только теперь у него словно пелена с глаз упала. Все дело было в нем самом! Рана, которую нанес душе разрыв с Эвелин, так и не затянулась. Черт побери, любой дурак мог бы об этом догадаться: он до сих пор носит на пальце обручальное кольцо, хотя она давно уже замужем за другим! А он нашел самый безопасный выход: перестал сближаться с людьми, чтобы не подвергать себя терзаниям.

И это ему удалось. После Эвелин никто больше не причинил ему такой боли. Но какой ценой? Его жизнь зияла пустотой!

Три с лишним года он прятался от этой горькой правды, суетясь и бравируя. Почему же именно сейчас у него хватило духу признаться себе в этом?

За ответом не надо было далеко ходить. Все дело в Мануэле. Она пробудила в нем то, что он считал давно умершим. Что-то пугливо пряталось в самом дальнем уголке его сердца и боялось вылезти на свет. Повинуясь внезапному порыву, Вал снял кольцо с пальца, хотел сунуть его в карман, но передумал и с размаху бросил за борт.

Он почувствовал облегчение, словно освободился от давящего груза. Но что делать дальше? Куда приложить свою свободу?

Первым порывом его души было ринуться к Мануэле и признаться ей, что в действительности он испытывает к ней нечто большее, чем простое влечение. Но чем дольше обдумывал он эту мысль, тем абсурднее она ему представлялась. «Не выставляй себя на посмешище, парень! — сказал себе Вал. — Ты знаешь эту девушку всего ничего, а уже готов говорить о любви. Знаешь ли ты вообще, Вал Фейберн, что такое любовь? А она знает? Она ведь прямо сказала, что ее интересует только секс и ничего больше она с тобой иметь не хочет!.. А может, это и к лучшему…»

Вал был в полном смятении, голова раскалывалась. Он потер виски. Нет, сейчас не время принимать серьезные решения. Будь что будет! К тому же он здесь, на борту «Карибской жемчужины», не ради собственного удовольствия!

Нет, у него совсем другие причины для пребывания здесь. Он чуть было не упустил из виду свою цель, увлекшись Мануэлой. Пора кончать со всеми этими «кабы» да «если», в которых он и на шаг не продвинется вперед, и приниматься за дело! Видно, такая уж у него судьба, что не удается одновременно иметь и любимую женщину, и любимую работу. Вечно они спорят друг с другом…

Свет бесчисленных люстр заливал парадный зал «Карибской жемчужины» золотым сиянием. На эстраде играл джаз-банд, в воздухе струились рыдания саксофона.

Вал подергал жесткий воротничок манишки под смокингом, и Мануэла снова зазвенела колокольчиком.

— Что, не привык щеголять разодетым в пух и прах? — озорно спросила она.

На ней самой было облегающее, отливающее синевой вечернее платье, которое великолепно подчеркивало женственность ее фигуры. Так великолепно, что Валу больше всего на свете хотелось сию же минуту содрать платье с ее тела.

Он страдальчески улыбнулся.

— Да уж, в майке и джинсах я чувствую себя куда уютнее.

— Да ладно, Вал, это всего на один вечер! К тому же смокинг тебе страшно идет. — Она смерила его взглядом с головы до ног. — Я буду делать вид, что рядом со мной джентльмен.

Он капризно надул губы.

— А разве нет? — И игриво добавил: — Кто еще может быть рядом с такой женщиной!

Мануэла снова рассмеялась и оглядела зал.

— Смотри, вон свободный столик, недалеко от музыкантов. Давай сядем!

— Иди вперед, займи мне местечко, дорогая. Я через минуту присоединюсь.

Вал почувствовал на себе ее недоуменный взгляд. Но, увидев, что он не спешит с объяснениями, она пожала плечами и пошла через зал.

Вал жадно смотрел ей вслед, пока она не скрылась за танцующими парами. Он резко повернулся и заспешил в бар. В этот вечер здесь было относительно тихо. У стойки сидела одна-единственная посетительница.

Яркую пышную блондинку Вал приметил сразу, как только они с Мануэлой вошли в зал, и тут же понял, что ему выпал шанс, который было бы глупо упустить.

Вал небрежно присел на соседний с блондинкой табурет.

— Вы не против, если я к вам подсяду, мэм? — Он подарил ей самую очаровательную, как он надеялся, из своих улыбок. — Такая обворожительная леди — и совсем одна? Как такое может быть?

Он не удивился бы, если бы она разозлилась на такой избитый подход и послала его подальше, но блондинка явно почувствовала себя польщенной.

— Ах вы, шалунишка… — хихикнула она, усердно захлопала ресницами, словно корова, отгоняющая слепней, и протянула Валу руку: — Бэмби Вашингтон, будем знакомы.

Валу пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не расхохотаться. Он вздохнул с облегчением, когда перед ним появился бармен, и поспешно заказал мартини.

— А даме — что она пожелает, — сделал он широкий жест.

— Секс на пляже.

Все складывалось как нельзя лучше, он и надеяться на такое не смел. Кажется, она купилась на новоиспеченного казанову. А может, он слегка переиграл? Загорать на этом пляже он никак не собирался.

— Скажите, а мы с вами нигде не встречались? — завела разговор блондинка, помешивая соломинкой свой коктейль. — Вы кажетесь мне знакомым, мистер… э…

— Фейберн, — услужливо подсказал Вал. — То, что вы меня запомнили… — Он подпустил туманного умиления во взгляд, но, видно, и в самом деле переиграл, потому что блондинка молчала. Тогда он пошел ва-банк. — Да, вы удивительно внимательны. Мы познакомились с вами на вечере в честь отплытия. Но вы были тогда с вашим другом, и я подумал… Ну, вы сами понимаете…

— А, вы имеете в виду Дейва? — Она торопливо покачала головой. — Нет, вы неправильно поняли. Дейв мне не друг. Он мой босс. — Бэмби соблазнительно улыбнулась Валу, но улыбка тут же застыла у нее на губах гримасой. — О черте речь, а он навстречь, — пробормотала она себе под нос. — А вот и он, легок на помине! — сказала она громко и помахала рукой в знак приветствия.

Вал выругался про себя. Вот уж совсем некстати! Однако он изобразил более или менее приветливую улыбку и повернулся к вновь прибывшему.

Дейв тоже не пылал радостью от встречи — и все-таки криво улыбнулся, пока его маленькие колючие глазки осматривали Вала.

«Странная парочка», — подумал Вал. Они были любовниками, а никакими не сослуживцами, это сразу бросалось в глаза. Вал на зрение никогда не жаловался. Если дамочка пыталась замаскировать неумолимо надвигающийся возраст яркой косметикой и замысловатыми башнями на голове, порхала и щебетала, как райская птичка, невзирая на комплекцию, то внешность ее любовника была блеклой, невыразительной. Лицо Дейва оживляли лишь его холодные, сверлящие глаза.