– С этим, более менее, понятно, – отозвались у меня за спиной и мне на грудь была перекинута коса, какого-то незнакомого, сложного плетения. После мой таинственный спаситель куда-то отошел, пока я заворожено разглядывала аккуратную косу, и быстро вернулся с простыней в руках. – Вылезай, – и протянут ткань мне. Я на нее посмотрела, но даже не подумала шевелиться. – Я отвернусь, – закатил он глаза.

Неуверенно и робко приняла простыню из его рук и дождалась, когда мужчина повернется ко мне спиной. Только после этого быстро встала и неловко завернулась в ткань. Прежде мне всегда помогала Мили или другие служанки. Как оказалось, это не так-то просто – выбраться из ванны самостоятельно, да еще и завернуться в длинный кусок ткани. Все так же не глядя на меня, мне протянули руку, которую я с секундной сомнения, все же приняла и выбралась из воды, придерживая нижний край ткани, чтобы не замочить. На каменном полу ноги моментально стало подмораживать, но я и словом не обмолвилась о своем неудобстве.

– Благодарю, – я попыталась аккуратно убрать свою ладонь из цепких пальцев мужчины, но неожиданно он не отпустил. Вместо этого повернулся, хмуро посмотрел на мои босые ноги, нахмурился еще сильнее.

– Забыл, – с досадой в голосе заявил он, и в следующую секунду я оказалась у него на руках. Даже возражать не стала, помня, что это бесполезно, а ноги действительно неприятно мерзли на ледяном каменном полу.

Уверенной, широкой поступью красноволосый со мной на руках, держа словно пушинку, прошел в знакомую комнату, где на постели я сразу заметила сверток. Меня усадили на постель рядом с ним и небрежно кивнули.

– Все, что я смог найти.

Посмотрела на него с немым вопросом и мне великодушно разрешили посмотреть, что же он отыскал. Одной рукой придерживая простыню на груди, второй ловко разложила какое-то старомодное платье из дорогой ткани и туфельки без каблука. Тоже из ткани. И все. Ни нижнего белья, ни сорочки, на худой конец. Ничего. Только платье на голое тело и туфли, которые были мне явно велики.

– Спасибо, – улыбнулась я, заметив, что мужчина, словно невзначай следит за моей реакцией. – Вы очень добры. И я даже не знаю, как вас благодарить за спасение и помощь, – вздохнула я, прикидывая, как ловчее выпросить у него ту рубашку, в которой я была совсем недавно. За нижнюю сорочку сойдет. В моей ситуации привередничать не приходится.

–Я буду доволен уже тем, если ты не станешь распространяться о моей персоне, – лениво ответили мне, сложив руки за спиной. – Но, зная человеческую натуру, не сильно на это рассчитываю. В людское благородство я давно не верю.

– Почему? – удивилась я, чувствуя, что невольно стало обидно за свою расу. Мы, конечно, не святые, но хороших людей много!

– Вы лживые, жадные, лицемерные паразиты на теле нашего Мира, – процедил красноволосый с брезгливостью. – Все, чего вы касаетесь, долго не живет. Вы – опухоль этого Мира. Многочисленная и быстро разрастающаяся.

– Это не правда! – возмутилась я, совсем забыв, что повышать голос может быть чревато.

– Да неужели? – ехидно прищурился он. – Милая моя, знаешь ли ты, что с появлением вашей расы вымерло семьдесят процентов видов всех животных? И еще пятнадцать теперь скрывается в этом лесу. Знаешь ли ты, сколько рек и озер исчезли из-за деятельности вашего брата? Быть может, ты в курсе, что ваши племена вырезали не одно поселение коренных жителей, просто потому что вам показалось, что у соседей почва плодороднее? Я уже молчу о вырубленных лесах. Теперь о них стоит только вспоминать, – вздохнул он, не скрывая своего отношения к моей расе. – Вы не бережете то, что у вас есть. Вы завидуете тому, чего у вас нет. Вероломно врываетесь на чужие земли, нагло отнимаете и разрушаете то, что много лет было до вас. Вы мне омерзительны.

– Тогда зачем спасли? – с напряжением спросила. Я не стала спорить и защищаться, понимая, что это ничего не даст. Ту уверенность, с которой говорил мой спаситель, уже ничего не пошатнет. Меня волновало другое. – Легче было оставить паразита в моем лице на произвол Судьбы. Мир, непременно, стал бы лучше от моей смерти. Не так ли? – не скрывая яда, усмехнулась.

– Возможно, – не стал он спорить, от чего у меня зубы скрипнули. – Вот только я – не человек. У меня другие нормы морали, нежели у вас, людей.

– О, конечно! Вы – несомненно лучше во много раз, – поддакнула я с иронией. – С соответствующей скромностью и самомнением. Быть может, скажите, кто вы? Так сказать, чтобы я лучше прониклась вашей идеальностью и святостью.

– Нет, – коротко отрезал он с таким видом, что весь мой боевой настрой смело в одну секунду. – Одевайся, я буду ждать тебя внизу, – с этими словами он развернулся и оставил меня скрипеть зубами от невысказанного возмущения. – И на будущее, – обернулся он в дверях. – Не советую спорить со мной, – и закрыл за собой дверь. Я не удержалась и запустила туфлей вслед мужчине.

Оделась я быстро, несмотря на то, что немного запуталась в застежках платья. Кажется, подобные не носили больше века. Может, больше.

Откровенно шаркая спадающими туфлями, которые оказались мне больше на два размера, я подошла к окну и с прискорбием констатировала, что мои худшие опасения оправдались. Мы в Запретном лесу. Еще хуже то, что комната, в которой я находилась, была в нескольких десятках метрах над землей. Рискнула бросить взгляд с головокружительной высоты и испуганно шарахнулась в сторону, быстро и глубоко дыша. А под окнами, отнюдь, не кусты с растительностью, а острые  камни. При всем желании, сбежать из комнаты не удастся. Хотя, даже если бы я покинула замок – радость сомнительная. В лесу я долго не выживу, особенно в одном платье и туфлях, что при каждом шаге норовят свалиться с ног.

Но отчаиваться я не торопилась, помня обещание хозяина замка, что меня доставят туда, куда попрошу. Его ненависть к моей расе и некое благородство, не давшее оставить меня умирать в лесу, давали надежду, что от моего общества с радостью избавятся, без потерь для моего здоровья.

Приподняв платье, что тоже оказалось мне велико, из-за отсутствия нижнего белья, я пошаркала из комнаты. Опасливо открыла дверь и выглянула в коридор. Комната моя оказалась единственной на этаже, что указывало, что нахожусь я в башне. Придерживая подол, чтобы не споткнуться о платье, я стала спускаться вдоль каменной стены по винтовой лестнице вниз. Уже через десять ступеней вознамерилась сбросить обувь и идти босяком. Но помня о том, что хозяин трепетно относится к моему здоровью (чтобы быстрее избавиться от моего общества), не стала ничего менять и продолжила медленный спуск, контролируя каждый шаг и спадающие туфли.

На первом этаже я тоже не могла заблудиться, так как из башни вели только одни двери, в которые я вошла и оказалась в длинном коридоре. Прошла по нему и только из-под одной двери пробивался свет. Интуитивно поняла, что на верном пути и постучала в дубовую дверь.

– Входи, – услышала я и вошла, толкнув тяжелое деревянное полотно.

Я ожидала увидеть столовую, но ошиблась и оказалась на кухне. Давно необитаемой и запущенной, о чем говорил толстый слой пыли. Хозяина это нисколько не смущало и он, закинув ноги на грязный разделочный стол, сидел, сложив руки на груди, задумчиво вглядывался в потолок.