«И ничего такого! — подумала Надежда. — Домстарый, просто вернули все, как было до революции, только вместо швейцара вгалунах охранник в пятне»".

Вера открыла дверь сразу же, видно, охранник ее предупредил.Была она аккуратно одета и причесана, но в глазах виднелась такая тоска, чтоНадежда забеспокоилась.

— Ты здорова, Вера? Что-то мне твой вид не нравится.

— Так вроде ничего не болит, только ночами не сплю.Тише, Мак, не приставай!

Человечество испокон веков делится на два враждующих лагеря— владельцев собак и владельцев котов. Правда, есть люди, которые держат икота, и собаку, мотивируя это тем, что их любимцы якобы очень дружат и жить немогут друг без друга. Надежда таких людей не одобряла и считала ихдвурушниками. И хотя она была ревностной котовладелицей, но светло-желтый Маклайс неподстриженными по последней боксерской моде ушами привел ее в умиление.

— Какой красавец!

— Последнее время стал меня больше любить, а то все кмужу ластился. Вот так и сидим с ним целыми днями дома одни, — вздохнулаВера, — скоро разговаривать разучусь.

— Квартиру можно посмотреть? — перевела разговорНадежда.

— Смотри, а я пока там на кухне все приготовлю.

Квартира Надежду потрясла. Она долго ходила по комнатам имечтала, как было бы здорово всем поселиться в такой квартире. Алена приехалабы из Северодвинска, где зять все равно собирается увольняться из флота, и онивсе впятером зажили бы в такой квартире. Четыре комнаты и огромная кухня —фантастика! Она заглянула в кухню. Увидев ее лицо, Вера криво улыбнулась:

— Ну, скажи, как все: «И что вам не жилось в такойквартире!».

— И верно, — засмеялась Надежда, — вертитсяна языке эта фраза. Здорово ты тут поработала, уютно очень.

Вера промолчала. Они сели за стол, уставленный разнымивкусностями. Но все было из магазина, ничего самодельного. Чувствовалось, чтохоть Вера и сидит дома, готовить ей абсолютно не хочется. Они поели молча,причем Вера только поклевала, у Надежды же, наоборот, несмотря на неприятности,аппетит был хороший, как всегда.

— Вот что я тебе скажу, Вера, — начала Надежда,отпивая кофе. — Ты, как я погляжу, в таком состоянии, что еще одна плохаяновость хуже тебе не сделает. Так вот, я тут поразмыслила вчера ночью и пришлак выводу, что эта Людмила Шитова, твоего мужа хахальница, заняла, так сказать,твое место. Это тебя хотели в машине взорвать.

— Ну уж! — усмехнулась Вера. — И с чего тытак уверена?

— Во-первых, я не очень-то пока уверена, —призналась Надежда, — а во-вторых, вот послушай, что вчера вечером со мнойпроизошло.

Надежда подробно пересказала Вере вчерашнюю историю сЗинаидой и с похожей курткой.

— Тебе это ничего не напоминает?

— У Любы так же было.

— Верно! И вот стала я думать, конечно, возможнысовпадения, но все же, с чего это вдруг на нас троих такая напастьодновременно? Что нас всех связывает, раз именно в это время мы кому-топомешали?

— Ты считаешь, это один и тот же человек орудовал илитруппа? Почему же тогда такие сложности со мной — бомбу в машину подкладывать?

— Потому что в лифте тебя никак не убить! —Надежда решила отбросить всякую дипломатию и называть вещи своимиименами. — Дверь железная, внутри этот тип в «пятне», вся лестница светомзалита — прямо первый бал Наташи Ростовой! Музыки только не хватает. Где уж туттебя по голове стукнуть! И на улице тоже через каждые сто метров милиционерпопадается, уж такой у вас район. Пришлось пойти сложным путем, привлечьтехнику.

— А зачем?

— Что — зачем?

— Ну, раз уж ты все знаешь, то зачем ему насубивать? — ехидно спросила Вера.

— Вот! — обрадовалась Надежда. — Оченьправильно мыслишь. Значит, на чем мы остановились? Что нас связывает? Иполучается, что связывает нас роддом, потому что там мы все познакомились и двенедели вместо положенных шести дней провели. С Любой мы еще потом несколько летдружили, пока я из того района не переехала, с тобой долго встречались, а состальными связь потеряли. Значит, звоню я вчера Любиной дочке Маше, онамедсестрой работает в том самом роддоме на Огородникова, теперь это Рижскийпроспект, а я никак не привыкну. И сообщает она мне удивительные вещи.Во-первых, кто-то влез к ним в архив и украл все папки с медкартами за 1971год.

— Интересно!

— Молчи пока. А во-вторых, помнишь детскую сеструКлаву, она на нашем отделении больше всего работала. Помнишь, мы еще в ужасприходили, как она новорожденных носила — по трое на одной руке, все боялись,что она их уронит?

— Конечно, помню!

— Вот, недели три назад нашли ее убитой за городом.Возвращалась она с дачи, ее задушили и бросили в пожарный водоем. Убийцу,естественно, не нашли.

— Ужас какой, что ты говоришь, Надежда!

— А доктор Алексей Иванович…

— Что — тоже убили?

— Нет, умер он своей смертью лет пять назад, пожилойуже был. И вот я тебе сейчас предлагаю посидеть спокойно и вспомнить, кто ещевместе с нами эти две недели в палате лежал и что такого серьезного могло тогдаслучиться, что теперь, через двадцать шесть лет, так страшно откликнулось.

— Да что можно вспомнить через столько лет? — вяловозразила Вера. — И к тому же, знаешь, Надя, мне уже все равно.

— А мне не все равно! — вскипела Надежда— Я житьхочу, хочу по улицам спокойно ходить, не оглядываясь. Внучку хочу вырастить, смужем мне жить еще не надоело! Вера, ну скажи, неужели тебе неинтересновыяснить, что за сволочь на тебя покушалась, и доказательства твоемублаговерному в физиономию бросить, чтобы он точно знал, что не ты его девицувзорвала?

Расчет Надежды был верен, Вера оживилась, глаза еезаблестели, но ненадолго.

— А что потом? — вздохнула Вера. — Ну докажуя ему, что ни при чем, а толку? Все равно никому не нужна.

— Потом уедешь спокойно к тете Варе. Или разменяешь этуквартиру, жизнь свою устроишь худо-бедно. Муж ее бросил — что ж теперь,повеситься? У тебя хоть детей маленьких нет, а я когда с мужем развелась, Аленешесть лет было. И ничего, прожили как-то. Поживет твой муж один, через месяцгрязью зарастет, желудок заболит от полуфабрикатов — и прибежит за тобой какмиленький с извинениями! Привык на всем готовом, избаловала ты его. Все мужчиныодинаковы! — присовокупила Надежда, самодовольно подумав в глубине души,что, конечно, верная мысль, что все мужчины одинаковы, за исключением ее мужаСан Саныча, который все умеет — и убирать, и готовить, и вообще он очень умныйи хороший, а самое главное — очень любит ее, Надежду, и никогда не поступит сней так, как поступил с Верой ее муж.

Они сели с Верой за удобный стол в кухне и, попивая кофе,стали вспоминать все события, которые произошли с ними в роддоме номер 17двадцать шесть лет тому назад.