«Ему лишь бы Бейсику никто не мешал!» — с обидой подумалаНадежда, но в глубине души она знала, что не права, что муж очень беспокоитсяза нее, потому что первая его жена умерла, он тогда очень переживал и знает,как это тяжело. А она, Надежда, вечно впутывается во всякие истории, как тогдана работе три с половиной года назад, когда в институте, где она проработаламного лет, вдруг начали загадочно умирать люди. Конечно, Надежда со своимприятелем Валей Голубевым не могли остаться в стороне, и сами взялись зарасследование загадочных убийств. А в результате Надежда чуть не погибла упроходной собственного института. Тогда от страха она сделала огромную глупость— обо всем рассказала мужу. Муж ужасно за нее испугался и, как всякий мужчина вподобном случае, устроил грандиозный скандал. Поэтому Надежда дала себе словоникогда больше мужу ничего не рассказывать, а со своими неприятностямиразбираться самой.

А сейчас надо скорее заснуть, ведь завтра рано на работу. Иуже перед глазами, как всегда перед наступлением сна, поплыли какие-то образы,дома, люди, но вдруг одна страшная мысль заставила Надежду сесть в кровати.

Вера, Надежда, Любовь… Ведь это все взаимосвязано: сначалаубили Любу, потом покушались на Веру, ведь именно для этого заложили в еемашину взрывное устройство. А потом наступила очередь Надежды. И кому же это,интересно, понадобилось убивать трех немолодых женщин?

— Чушь какая! — сказала Надежда вполголоса.

Муж проснулся и посмотрел на нее внимательно:

— Не спится? Болит что-нибудь?

— Так, мысли разные. Все Зинаида мертвая перед глазамистоит.

Сан Саныч взбил ей подушку, обнял, укрыл одеялом и даже —неслыханно! — выгнал с дивана Бейсика.

«Наконец-то сообразил», — успокоенно подумала Надежда изаснула, прижавшись к его теплому боку.

Назавтра вечером, когда муж Сан Саныч ушел читать лекции накурсы пользователей персональных компьютеров, Надежда позвонила Маше, Любинойдочери. Вспомнив о матери, Маша заговорила сквозь слезы. Конечно, никого изэтих хулиганов не нашли.

— Голову ей разбили чем-то тяжелым. И ведь ничего невзяли, сволочи. — Маша замолчала, чувствовалось, что она борется сподступившими к горлу рыданиями. — Просто так, просто так ни за что убиличеловека… И откуда берутся такие подонки? Матерей у них не было, что ли?Господи, как жить! И таких случаев много, очень много. На работе у нас вроддоме так же бессмысленно женщину одну убили.

Клавдию Васильевну, медсестру. Она уже на пенсии была, но подрабатывала.А тут не выходит на работу, ей звонят домой, дежурство у нее, если заболела —нужно предупреждать, чтобы подменили. А родственники сами волнуются, говорят, сдачи не вернулась. Искали-искали, только через неделю нашли в пожарном водоемена полпути от дачи к станции… Сначала думали — плохо стало, упала, а вскрытиепоказало, что задушили ее, а потом мертвую в воду бросили. И тоже ничего невзяли, да и брать-то особо нечего было, но даже кошелек с деньгами, уж какиетам были, и то в кармане остался, не тронули.

— Клавдия Васильевна? Полненькая такая, ростамаленького, голосок тонкий?

— Нуда, голос писклявый, маленькая, толстушка. А вы еезнали, тетя Надя?

— Да вроде как знала. Когда мы с твоей мамой в роддомележали, она у нас детской сестрой была. Клава, фамилию не помню, конечно. Адоктор Алексей Иванович как поживает?

— Алексея-то Ивановича уже нету, лет пять назад какумер, мы с мамой и на похоронах были. Такой доктор хороший, и человекредкостный… Инфаркт у него был.

— Да что ты? Жалко как, золотой человек был. Ты скажи,Маша, у вас в роддоме старые дела, истории болезни или как они там называются,долго хранятся?

— Хранятся-то они долго, да только и тут у нас ЧП было.Кто-то ночью в архив влез и часть документов украл. Понятия не имеем, зачем емуэто понадобилось? Видно шпана, хулиганье. Нянечка дежурная видела, какподросток оттуда убегал.

— А много документов пропало?

— Да все папки за один год.

— За какой? — Голос Надежды задрожал от волнения.

— За семьдесят первый. А что? Ой, как раз год моегорождения…

— Да, твоего и Алены моей. Год, когда мы всепознакомились, — я, мама твоя, Вера, Софа…

После разговора с Машей Надежда уже не сомневалась, что всетрагические события последних дней взаимосвязаны. Любу убили, медсестру Клавуубили. Ее саму и Веру явно пытались убить, и по случайности, которую язык неповорачивается назвать счастливой, вместо них погибли два других человека.Правда, рассматривая все происшедшее с точки зрения «высшей справедливости»,можно было бы сказать, что женщина, погибшая вместо Веры, наказана засобственную жадность и хищничество, а о пьянчужке Зинаиде никто особенно негоревал, но кто может взять на себя смелость решить, что один человек ценнеедругого и более достоин жизни? Такая постановка вопроса может далеко завести, иот нее прямая дорожка ведет к печам концлагерей…

Но так или иначе, погибли по крайней мере четыре человека,пропали документы, связанные с годом и местом рождения ее дочери Алены, инеизвестный убийца наверняка не остановится на достигнутом. Он уже ошибся один,нет, два раза, но он будет продолжать начатое, и, судя по тому, как обильнособирает он свою кровавую жатву, он постарается добраться и до них с Верой, идо остальных.

Как бы то ни было, явно нужно было встретиться с Верой,вспомнить все события далекого семьдесят первого года и подумать сообща, что жепроисходит, какие тучи над ними собираются и как им выпутаться из свалившихсяна них неприятностей.

Не откладывая дело в долгий ящик, Надежда набрала телефонВеры.

— Вера, нужно встретиться, — сказала она нетерпящим возражений тоном.

— Ну, приезжай завтра ко мне, — со вздохомсогласилась Вера. — Угол Суворовского и Таврической, наискосок от музеяСуворова. Подъезд прямо с угла, скажешь, что в пятнадцатую квартиру.

— Жди меня к пяти, я из института, тут рядом, пешкомдойду.

Нужный дом Надежда нашла без труда — ведь весь этот районона знала как свои пять пальцев, — ее институт находился на площадиРастрелли, это десять минут ходу. Подъезд был впечатляющий, над дверью виселателекамера. Надежда нажала красную кнопку.

— Вы к кому? — сказала телекамера.

— В пятнадцатую квартиру.

Дверь открылась автоматически, и Надежда увидела охранника в«пятне», он сидел в углу за столиком, перед ним светились четыре или пятьмониторов.

— Это же надо, как в кино, — усмехнулась Надежда.

По широкой лестнице, устланной малиновой ковровой дорожкой,она поднялась на второй этаж. Между этажами на площадке у красивой формы окнастояли два искусственных кипариса.