Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эти вилки доказывают…
— Что они доказывают?
— СУЩЕСТВОВАНИЕ ДЬЯВОЛА!
Мама роняет свой столовый прибор:
— Эми?
— Да, мама?
— Скажи ему, что это мой дом. Скажи ему, что кричать за ужином здесь никому не позволено. Так ему и скажи.
— Гилберт сам знает, мама. Он нечаянно повысил голос.
Черта с два нечаянно.
— Пусть сгоняет маме за сигаретами.
Эми идет в столовую и на ходу говорит:
— У тебя еще целая пачка есть, неначатая.
— А на потом? ПОТОМ ЧТО Я БУДУ КУРИТЬ?
Из стоящей на холодильнике банки от кофе «Фольджерс» Эми достает десятку и протягивает мне:
— Купи ей сигарет. И умоляю: переговори с Такером. Чтобы впредь меня не обманывать, ладно? А в девять забери Эллен с работы. Она любит, когда ты за ней заезжаешь. Это послужит добрым знаком.
— Конечно, Эми. Все будет сделано.
— Вот и славно. Я знала, что на тебя можно положиться.
В такие вечера мне просто необходимо вырваться из дому. Поколесить по городу, помечтать о путешествиях. Припомнить семьи, которые в детстве видел по телику. Помечтать о красивых лицах и гоночных автомобилях, вообразить, что я — это я и есть, но родственники у меня совсем другие. Воображаю, что я — это я и есть.
Такер спрашивает:
— Ты слышал? Нет, ты это слышал?
— Что я должен был слышать?
— У нас наконец-то строят… — Он вынужденно умолкает: ему в рот залетела мошка.
— Что у нас наконец-то строят?
— «Бургер-барн». — И смотрит на меня так, будто я должен теперь пуститься в пляс.
— Ну, — говорю, — и что дальше?
— Неужели до тебя не доходит? Неужели непонятно, какие будут… э-э-э… мм…
— Последствия?
— Во, точно, забыл слово. «Бургер-барн» — это только начало. А там, глядишь, появится у нас и «Пицца хат», и «Кей-Эф-Си». А может, даже «Тако белл». Я на работу устроюсь. Мне форму выдадут.
— Круто, — говорю.
— Гилберт, я тебя ненавижу. Весь день собирался тебе это сказать. Ну что ты тут вытянулся, как телеграфный столб?
— У тебя пиво есть?
— Есть ли у Такера пиво? У Такера есть канадское пиво.
— Ну и какой в нем кайф?
— Для канадского пива используется особая вода.
— Надо же, какая важность.
— Очень даже большая важность, Гилберт. Не каждый сорт пива производится на особой канадской воде.
Он кидает мне две банки, я ловлю и начинаю дегустацию.
Такер живет в переоборудованном гараже позади родительского дома. Там у него есть маленький холодильник и электроплитка, но больше для виду — он все равно харчуется у родителей. Гараж он перестроил своими руками, на пару с отцом; получилось, может, и неказисто, зато вполне функционально: этакая квартирка со спальным местом. В двери прорезано отверстие и поставлено витражное окно с изображением лошади. Но в целом жилище пыльное, темное, под стать самому Такеру. Сделали там подсветку для его коллекции пивных банок численностью более девятисот штук. Заходишь — и в нос шибает запах, как в пивном баре. В баре без женщин: Такер с женщинами не знается.
Допиваю первую банку; он говорит:
— Вся фишка — в этой канадской воде.
— Да брось ты.
— Признай: вода — это главное.
Лучше я кругом облажаюсь, чем признаю правоту Такера. И ни в одной игре не дам ему одержать верх: если увижу, что к тому идет, придется изменить правила.
— Короче, насчет «Бургер-барна». Прикинь: сюда вызвали бригаду мастеров, и они не позднее чем за месяц сдадут работу под ключ. Я сегодня ездил посмотреть что да как. Это рядом с «Фудлендом». Уже площадку разровняли, откроются… к середине июля.
Такер нынче в ударе. Чтобы к себе подобреть, ему обычно требуется две банки пива, но сегодня хватило одной, да и то неполной.
— Я что хочу сказать, — продолжает он, — как раз сегодня утром просыпаюсь, смотрю вокруг и замечаю подвижки. Замечаю, что жизнь моя налаживается. У многих даже угла своего нет, верно? А у меня отдельное жилье. И руки растут откуда надо, согласен?
Я киваю, но мысли блуждают где-то далеко.
— В общем, я даже с постели не сразу встал. Пошевелиться не мог! У тебя такое бывает? Не свисти! Так вот, выбрался я наконец-то из койки, пошел к своему грузовичку…
Пикап у Такера появился на неделю позже, чем у меня. Только новый. Причем его папаша кредит взял, чтобы расплатиться, а сам он не потратил ни цента. Грузовичок у него и сейчас как новенький: на ночь Такер укрывает его черным брезентом.
— …он у меня заводится с полтыка, движок не кашляет, красотища… и поехал я в «Фудленд» пончиков прикупить…
Лучшие пончики, вертится у меня на языке, продаются в гастрономе «Лэмсон». Сжимаю кулак, чтобы двинуть Такеру в плечо, но останавливаюсь, потому что у него навернулись слезы.
— …и жизнь моя вдруг оказалась совсем не такой, как я хотел, понимаешь? Я задумался: «Неужели это все?» Понимаешь меня? Неужели это весь мой… э-э-э… как его…
— Потенциал.
— Точно, потенциал.
Не может же быть, чтобы у него из-за этого слезы потекли? Наверняка комар в глаз попал или клочок пыли.
— Надеюсь, еще хоть что-нибудь за душой осталось, а иначе зачем из койки вылезать? Понимаешь? И тут я вижу щит с надписью, что, мол, будет у нас «Бургер-барн», и… даже не знаю, как сказать… но в жизни вдруг появился… э-э-э… как его… появился…
— Смысл.
— Точно. Ну вот… — Такер утирает глаза. Он и впрямь прослезился, и на меня вдруг накатывает тошнота. — Тогда-то до меня и дошло, что это непременно… мм… сбудется. Я опустился ниже плинтуса, а теперь пойду в гору.
Такер умолкает в ожидании ответа. Я откупориваю вторую банку и присасываюсь к пиву.
— Ты за меня не рад? Ты за меня не рад? Ты за меня не рад?
Заглотив две банки пива, могу и ответить.
— Такер, — прерываю его, — я за тебя рад.
Он расцветает. Не сечет, когда я лгу. Забрав у меня пустую жестянку, он прополаскивает ее над маленькой раковиной и вытирает полотенцем. Включает подсветку и без лишней суеты подселяет банку ко всем прочим.
— Фух. Непростой денек был. Надо сбавить обороты. Сейчас начнутся бои без правил. Оставайся, вместе посмотрим.
— Нет, спасибо, братан, от боев без правил меня избавь.
Он вытаскивает свое кресло-мешок на середину комнаты, включает телик, усаживается, и наполнитель кресла издает характерные звуки.