Во дворе девушки развернули диван к дому. Сейчас на нем сидят Арни и Эми. Эллен стоит за их спинами. Дженис сидит на кухонном стуле. Ларри бежит к ним. С крыльца, где я задержался, слышно, как Эми объясняет Арни, почему мы поступаем так, а не иначе, и, хотя рассказ ее предельно ясен, до Арни все равно не доходит.

Стоя спиной к дому, наблюдаю за своими братьями и сестрами, которые, в свою очередь, наблюдают, как разрастается огонь. Отсветы падают на их лица. Мне печет шею. Наверное, пламя уже охватило нижний этаж.

— Гилберт, иди к нам.

Но я оборачиваюсь посмотреть на огонь.

— Гилберт!

Присоединюсь к остальным, которые неотрывно смотрят на дом.

Огонь разрастается все сильнее. Движется он быстро, как будто нацелился на мамину комнату. Арни приговаривает: «Страшно, страшно».

До восхода солнца, а также до прибытия полицейских и репортеров остается совсем недолго. Я озираюсь — хочу посмотреть, загорелся ли свет у соседей; да, в паре домов зажглись лампочки, но на улицу пока никто не выходит.

Огонь прекрасен.

Вспоминаю, что мы с Бекки договорились встречать рассвет. Это свидание придется отложить.

Пламя взмывает все выше и выше; я оглядываюсь на своих родных. Вижу, что у Ларри из глаз вот-вот закапают слезы, а Дженис смотрит с таким напряжением, будто бы впервые увидела радугу; Эллен сидит с закрытыми глазами — слушает огонь. Эми отвечает на вопросы сидящего рядом Арни. За деревьями уже видны полицейские мигалки. Вынимаю руки из карманов. Одна ложится на плечо Ларри, другая сжимает локоть Эллен.

Арни тормошит старшую сестру:

— Смотри, какие огоньки… смотри, какие огоньки.

Воздух полнится сиренами; стены маминой комнаты, объятые пламенем, рушатся, и Эми говорит:

— Да, Арни, будем смотреть на огоньки.