Скрещиваю пальцы на руках и заканчиваю:

— И право у меня самое святое, как у старшей сестры, — тычу пальцем в небо.

Возражений не следует. Мальчик надувается, складывает руки на груди. А я принимаюсь выпутываться из этих липких сетей.

Наконец сдаюсь и смотрю на ребенка

— Забери это!

― А что мне за это будет? — хитро прищуривается.

Малыш, по всему видно, далеко пойдет…

― А что ты хочешь?

Мальчик задумывается, проходится взглядом по комнате.

― Напиши за меня доклад по географии.

— Нет, малыш, так дело не пойдет, — отрицательно качаю головой. — Уроки ты должен учить самостоятельно. Ведь сам твердишь, что лорд. А где это видано, чтобы лорд был невеждой?

― Другие и половины не знают! Для них только охота важна и карты!

― Ты не другие. Ты Роуз! ― нахмуриваюсь.

Ох, какие же знакомые мысли. Дети это дети в любом мире, какой ни возьми. Учиться не хотят, ответственности не хотят… А вот права, как у взрослых еще как…

В этот момент я особенно сильно дергаю нить, крепко опутавшую запястье. Слышится тихий хлопок, и она ни с того ни с сего начинает быстро скручиваться в небольшой клубок, как блестящая рулетка. Я не успеваю и глазом моргнуть, как сияющий шарик, смотавшись полностью, на секунду зависает в воздухе и с тем же хлопком исчезает.

― Как ты это сделала? — шепчет мальчик.

— Не знаю, — отвечаю точно таким же ошарашенным взглядом. ― А разве я не могла это сделать? Ты же наколдовал, а я развеяла.

― Но ты девочка, Вив! — в голосе слышится такое справедливое возмущение, что я на секунду зависаю. Совершенно не понимаю, при чем здесь мой пол.

― И? — продолжаю хлопать глазами, как баран на новые ворота. Если даже предположить, что для девушек это невозможно, то как же меня Сара лечила?

― Вив, ты что! Мама с ума сойдет, когда узнает! Нас ждет скандал!

Паника ребенка передается и мне. Вдруг становится больно в груди, будто снова вернулось воспаление. Что-то давит и вибрирует за грудиной, словно бьется пульс.

― Малой! ― вырывается. Не знаю, как зовут брата Вив, но это обращение считаю вполне приемлемым.

Хочу расспросить, в чем дело. Но умолкаю на последних звуках. Если такое известно ребенку, то Вив, настоящий Вив, и подавно. Что делать?

― Не малой. Лорд Роуз! — к счастью в своем детском тщеславии мальчик и не замечает моей запинки.

— Папа — лорд Роуз. Пока… для меня. А ты малой, — выкручиваюсь.

― Тогда уж лучше Уильям…

Вот и прекрасно — мысленно потираю лапки.

— Не говори маме, — смотрю на него. — О случившемся…

Он колеблется, закусывает губу, морщит курносый нос.

― А я не расскажу, что ты вместо уроков играешь с разными заклятиями. И… помогу с рефератом, так уж и быть…

― Это не удастся долго скрывать. Я же знаю, как чары рвутся на свободу, — качает головой. В ореховых глазах смущение и маленький грамм сострадания.

― Будем скрывать, сколько сможем, — решаю. И невольно прибавляю. — Сама удивленна, честно говоря…

— Давно это у тебя?

— Да вот только… — тяну растерянно.

— Только — это сейчас прямо? — не верит.

Я поджимаю губы, отвожу взгляд. Довериться ребенку глупость, но разве есть выбор? Он и так стал свидетелем этой диковинки. Узнать, чего для меня магия запрещена, а для Сары нет. Похоже, об этом знают все… все кроме меня. Расспрашивать Уильяма будет слишком подозрительно…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

― Давай сюда учебники и бумагу с ручкой. Будем писать твой реферат. Но потом перепишешь его своим почерком. Думаю, понятно, почему…

Ребенок кивает и кидается выполнять приказ. А я пока принимаюсь рассматривать комнату уже более внимательно. Подхожу к полке с книгами, внимательно изучаю спинки разноцветных томиков, тяну на себя историю и список аристократических магических семей Аквилании. Перечитываю еще раз название. «Аквилания» — это страна, наверное. Буду писать реферат, как раз узнаю. Пока с меня хватит книг. Хотя бы это успеть освоить до приема.

— Чего ты там застряла, Вив?

― Застряла, значит нужно, ― отрезаю.

Мальчик никак не отвечает, только глаза таращит.

И сама понимаю, что веду себя не так, как Вивьен. Но и позволить себя унижать даже младшему брату не могу. Это как надо было растоптать характер несчастной девушки, чтобы ею помыкали все кому не лень, даже такой малыш.

— Ладно, садимся за реферат, — подхожу к Уильяму.

Он ставит стопку книг на столешницу, я сажусь за стол. Мальчик, подумав, берет стул от соседней парты и подсовывает ко мне.

― С чего начнем?

— С темы, — хмыкаю.

― Государственная граница и географическое положение Аквилании, ― мрачно.

― А почему такое настроение. Это ведь не тяжело? — смотрю искоса.

— Скучно, — капризно надувает губы.

― Тогда сделаем весело…

― Обучение не может быть веселым! — еще и руки на груди складывает.

― Думаю, ты ошибаешься. Давай-ка сюда карты и глобус…

На самом деле я вовсе не педагог. И делаю это не от доброты душевной. Просто надеюсь, что такой подход поможет лучше узнать, где очутилась. Однако почему бы не принести за одно и пользу этому юному дарованию. Забавный малыш. Любчик тоже такой. Немного упрямый, любознательный и непоседливый.

Снова щемит сердце. Я безжалостно давлю воспоминания и берусь за дело. Стоит смириться — семью я больше никогда не увижу. Но им так легче. Я умерла, у них остались светлые воспоминания обо мне. Надеюсь, в их мыслях будут жить наши совместные вечера с хорошими фильмами и вкусняшками, походы в лес, поездки на Днестр, путешествия во Львов, праздники и развлечения, а не печальные дни в палате. Это все, чего я хочу. А еще, чтобы никто больше из них не сталкивался с саркомой…

Воспоминание пронзает внезапно. Пальцы судорожно сжимаются на книге, которую держу в руках.

— Я согласна, — слышу уверенный голос. Свой голос. И чувствую дрожь в груди.

— Прекрасно! Она здорова, ты мертва. Такие условия…

— Такие… — глухо отвечаю.

— Вив! — Уильям внезапно толкает в бок, и видение исчезает. ― Ты чего замерла?

Встряхиваю головой и откидываю со лба мешающую кудряшку.

— Давай-ка приступим к реферату, — вздыхаю.

Воспоминания возвращаются. Медленно. Но возвращаются. Может, со временем я все вспомню…

— Давай… — соглашается и ставит передо мной глобус.

Реферат пишется достаточно быстро. Я вывожу буквы, хоть и медленно, но четко. И на удивленный взгляд Уильяма отвечаю, что это для его удобства, чтобы переписывал верно. Потому как иначе объяснить, что половина из них печатные, те, которые никак не удается воспроизвести