которого и можно всё будет решать. Большего на сегодняшний день я вам, к сожалению, предложить не могу.

— Вы предельно честны и выложили все свои карты. Я теперь отчётливо вижу, что вы не араб по духу и не умеете скрывать многие свои мысли и намерения. Хотя и очень пытаетесь нам соответствовать. Это не очень хорошо для вас, но чрезвычайно удобно нам. Я учился в Кембридже и умею разбираться в людях. Вы меня удивили и, откровенно говоря, я искренне желаю вам вернуться из своих странствий без потерь. Ведь если те два ваших последних лекарства, что вы мне предложили, действительно имеют такую ценность, это сулит прорыв в медицине!

— Благодарю вас! — приложил я правую руку к сердцу и продолжил: — К сожалению, как я уже говорил Абдулле ибн Ахмеду ас-Сабах, прорыва не будет. Эти лекарства смогут себе позволить только избранные, то есть очень небольшая группа людей. Просто потому, что в больших количествах их сделать невозможно. Но, боюсь, вы в это не верите.

— Согласитесь: в это очень сложно поверить! — рассмеялся Хусейн. — В любом случае, я желаю вам на вашем пути успехов и удачи.

— Передавайте великому эмиру Кувейта мои пожелания благоденствия и процветания! Да пребудет с вами милость Аллаха! — и я учтиво склонил голову.

— И вам мира и благополучия, — ответил поверенный эмира. — Вас отвезут в отель и помогут сесть на корабль. Ну, а мы будем ждать хороших вестей и вашего возвращения.

Я снова склонил голову и, забрав деньги, вышел из кабинета. О лекарствах я не жалел. Первого средства я оставил в таком мизерном количестве, что его едва хватит на забор пробы для исследования и одной экстренной реанимации. Оно реально способно спасти жизнь умирающему, однако в комплексе с другими эликсирами работает намного эффективнее. Ну, а второе на самом деле достаточно простое, и сырья для его изготовления навалом. Просто времени не было его искать, собирать и обрабатывать.

Глава 4

Пакистан всего Востока

Заместитель министра здравоохранения Кувейта и родственник эмира по женской линии от первой жены Хуссейн Аль-Зафири находился на приёме у самого эмира после того, как Чёрный лекарь уплыл в Пакистан.

— Докладывай, Хуссейн, о чём ты договорился в итоге. Я слышал от своего брата Абдаллы, что у тебя была очень содержательная беседа с этим чёрным человеком.

— Да, мой повелитель, — склонил голову Хуссейн. — Он продал все лекарства, что у него были, и предложил два новых — по его словам, очень редких. Их он не показывал ранее.

— Мне уже рассказывали: всё, что он продал, сразу же разошлось среди страждущих.

Эмир усмехнулся.

— Излечение от самых разных болезней… И, кажется, это даже принесло тебе известность, вместе с этим самым Эльсвэдом аль-Шафи. Особенно афродизиаки. Думается, в будущем году нас ждут пополнения буквально в каждой семье. И не только, да? — и эмир рассмеялся.

— Несомненно, аль-Шафи не обманул, и результаты анализов всех лекарств подтверждают его слова почти полностью.

— Почти? — поднял левую бровь эмир.

— Я не могу утверждать на все сто процентов, что это так, поэтому говорю — почти.

— Действительно. Я видел результаты проведённых исследований — они впечатляют. Но что ещё он предложил тебе?

— Вот эти два эликсира, — и Хуссейн протянул эмиру лист с напечатанными на нём данными испытаний.

— Угу, — пробежав текст глазами, хмыкнул эмир. — То есть, вы всё же решили не жалеть лекарство и испытали его?

— Да, мой господин. Не так кардинально, как предлагал он, но эффект без сомнения подтверждает его слова. Регенеративные свойства эликсира, который мы прозвали «Солнце жизни», просто поражают. А второй, названный нами «Меч жизни», с успехом борется с раковыми клетками, уничтожая их в геометрической прогрессии, но его требуется очень много для необходимого эффекта. С прерыванием лечения активный рост опухоли хоть и приостанавливается, но всё же не прекращается. Аль-Шафи сказал, что нужно принимать лекарство в течение трёх-шести месяцев непрерывно и очень много.

— То есть, он не врёт?

— Нет.

— Понятно. Действительно, сам Аллах направил этого мужчину к нам. Но почему он уехал в Пакистан, и пробовал ли ты его остановить?

— Не знаю, мой повелитель. Я пытался его переубедить, но он производит впечатление жёсткого и неуступчивого человека, и порой мне кажется, что он очень странный, и я бы даже сказал — страшный.

— Почему ты так думаешь, Хуссейн?

— Он сам признался, что воевал. Мы навели о нём справки, но ничего толком не выяснили. Он словно исчезает: вот появился где-то согласно документам — и снова испарился. Но это Африка, там всё так, потому и неудивительно.

— Ты говоришь, что он сомалиец, и у него есть своя лаборатория?

— Так говорит он, мой повелитель, я всего лишь повторяю сказанное. Но лаборатория у него почему-то находится в Аддис-Абебе, и опять же — по его словам.

— Странный и тёмный человек, но очень любопытный. Наведи о нём справки по своей линии, а я дам команду начальнику службы охраны, чтобы выяснил всё со своей стороны.

— Да, мой господин.

— Так, ну а что насчёт производства лекарств — он может их делать и продавать нам? И можно ли наладить их производство у нас?

— Он может, но не у нас, и очень мало. И, боюсь, мы больше не увидим его, потому как аль-Шафи уехал в Афганистан.

— Ты же сказал, Хуссейн, что он отправился в Пакистан?

— Мой повелитель, он обмолвился, что хочет добраться до Афганистана, ведь там идёт война.

— Так ты знаешь, ради чего он туда поехал?

— Мне кажется, он хочет испытать свои лекарства на раненых и проверить их действие безнаказанно. Может, даже на пленных кяфирах, кто его знает… Судя по всему, он не простой целитель, а знахарь, я бы даже сказал, что шаман. На правоверного мусульманина он мало похож. Повадки не те, хотя сразу так и не скажешь.

— Язычник, совершивший хадж? Ты в своём уме, Хуссейн?

— Прошу меня простить, мой господин, я не это имел в виду. Мне показалось, что он знает намного больше, чем говорит, но тогда он не может быть обычным целителем. А если так, то… это трудно объяснить.

— Ясно. Выкинь эту дурь из головы, аль-Зафири, и займись лучше делом. Аудиенция закончена.

— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель. Прошу простить мои слова, они высказаны необдуманно.

— Ступай! — небрежно махнул рукой раздосадованный эмир, и Хуссейн, нервно торопясь, покинул помещение. Неслышно закрылась за ним тонкая дверь, а эмир, взяв стакан со свежевыжатым соком манго, хмыкнул.

Шаман?! Ну-ну. Хотя, всё может быть,