– Что её искать, если ты всегда прячешь её в одном и том же месте, – бросил Итан. – Хотя по правилам она должна стоять на столе в подсвечнике, уже зажжённая. Но вы не очень-то любите соблюдать собственные правила, как я помню.

– Допустим, я их нарушаю. – Джесс ухмыльнулся. – И что? Что ты мне сделаешь? Ты же, – он вновь ухмыльнулся, – образцовый маг, Волнар. Не будешь же ты прибегать к насилию, верно?

Его подначки настолько были похожи на мои, что я невольно поёжилась.

– Вот. – Джесс с хрустом опустил на стол объёмный кулёк, явно разбив что-то внутри. – Ваш ужин. Наслаждайтесь, голубки. – Ухмылка на его лице сделалась шире. – Надеюсь, наши деликатесы придутся вам по нутру.

Я заметила, как поморщился Итан, и обречённо поняла: ничего съедобного нас внутри не ждёт.

И вот так несколько дней? Я поёжилась.

– Нас кто-нибудь навестит? – не выдержала я.

Хотя бы пожаловаться на местную еду. Или попросить принести нижнее бельё. Неужели магистры даже не проверят, как с нами обращаются? Проклятье, я ведь никогда раньше не была за решёткой!

– Я не стал бы рассчитывать на гостей, – прохладно проронил Итан. – К тому же Джесс наверняка скажет, что у нас всё в порядке и кормят нас по первому разряду. Не так ли, Джесс?

В его тоне скользнула насмешка. Лицо тюремщика потемнело.

– Балуют вас, тёмное отродье, – процедил он сквозь зубы. – В прошлый раз я сбил спесь с твоего дружка, собью и с тебя! Ничего там наверху магистры не понимают, что бы они там ни плели про своё благородство. Я бы на их месте…

– Отобрал бы у меня всё и посадил бы на лёд, – закончил за него Итан. – Я слышал это уже десятки раз, и мы оба знаем, что до конца исполнить свою угрозу тебе не дали и не дадут.

«До конца?» То есть Джесс всё-таки пытался исполнить эту угрозу?

Тюремщик ощерился. Его ладони сжались в кулаки, и мне стало по-настоящему страшно. У этого человека была власть, а мы были беззащитны перед ним и не могли сделать ничего.

Но в следующую секунду Джесс перевёл взгляд на меня и приторно улыбнулся.

– Я знаю, что ты не из этих, так что тебе бояться нечего. Бойся его. – Он кивнул на Итана. – Если что, стучи. Тут найдётся кому тебя защитить, милашка.

Я опустила взгляд. Тюремщик издал смешок и отступил. Дверь со скрежетом закрылась.

Мы вновь остались в полутьме при свете свечи.

– А ведь ты сказал, что он принесёт лампу, – нарушила молчание я.

– Он её и принёс. – Итан уже развязывал кулёк. – Она внутри. Только, какая неприятность, она треснула. И осколки засыпали всю нашу еду.

Так вот что хрустнуло, когда Джесс с силой бросил кулёк на стол. Похоже, мы остались и без лампы, и без ужина.

– Неужели ты не рассказываешь магистрам, что здесь происходит? – не выдержала я.

– А смысл? Они прекрасно знают всё и сами. Салазар, помнится, даже писал официальную жалобу.

– О том, что здесь царит тьма, беззаконие, произвол и ужас?

– Разумеется. И Салазар был прав: это бессмысленно. Любая инспекция подтвердит, что Джесс, скажем так, строг, но в меру. Кроме того, отдел наказаний не подчиняется Айвору и магистрам: у них своя иерархия.

Лучший рецепт для произвола.

Мы обменялись взглядами. Те, кто мог, делали с изгоями всё, что хотели.

– Знаешь, всё-таки трудно поверить, что вас гнобят из-за одного вашего происхождения, – произнесла я, хмурясь. – Я помню, как Леандро шутил насчёт того, чтобы испепелить парочку магистров. В каждой шутке есть доля истины.

Секунду Итан смотрел на меня, словно собирался что-то сказать. А потом пожал плечами.

– Верь во что хочешь.

Еду он распаковывал в тишине. Я молча наблюдала, как на свет появляется пара изрядно заплесневевших бутербродов с салом и ржаным хлебом, замасленный кусок сыра, несколько переспелых груш и, наконец, пованивающая разбитая лампа. Всё было утыкано крошками стекла. Я наморщила нос. А ведь дома ещё утром было так хорошо, так уютно…

При мысли о доме и о супе, который я разливала в тарелки, в животе заурчало сильнее. Ладно, у нас нет еды, а что мы будем пить?

Я беспомощно огляделась и тут же увидела в задней части комнаты проржавевший кран, кувшин и кружки на перевёрнутой бочке. Рядом темнела ветхая деревянная дверь, ведущая, похоже, к нехитрым удобствам. Что это за удобства, мне гадать не хотелось, но здесь хотя бы была вода.

Я тяжело вздохнула, опуская голову на руки. Тюрьма, фактическое рабство и ещё кто знает что. Вот за что мне всё это?

– Ужасно есть хочется, – пробормотала я. – И что, завтрака тоже не будет?

Вместо ответа я услышала, как Итан встал. Что-то зашуршало. Потом послышался звук отодвигаемого камня или кирпича.

Я не выдержала и открыла глаза. И увидела, как Итан достаёт бумажный свёрток из углубления в стене.

– Это ещё что? – вырвалось у меня. – Запасной жезл?

– Будь это так, меня бы здесь не было. – Итан протянул свёрток мне. – Держи.

Я не шевельнулась.

– Что это?

Итан разжал пальцы, и свёрток упал на стол. Я осторожно потянулась к нему, и от промасленной бумаги до меня донёсся слабый аромат ванили. Я запустила руку в свёрток и достала твёрдый ванильный сухарь. Внутри ждал ещё десяток.

Я поражённо уставилась на Итана. Тот небрежно устроился на кровати, закинув одну руку за голову и вытянув ноги в запылённых туфлях.

– Кто-то из вас был здесь совсем недавно, да? – выпалила я. – И оставил еду!

– Допустим.

Я вгрызлась в сухарь. Есть хотелось неимоверно.

– Спасибо, – наконец выдавила я, проглотив большой кусок. – Я… не ожидала, что нас не будут кормить. Хотя, если бы ты не утащил меня в карцер, я бы сейчас могла нормально поесть. И поспать.

– Кстати, об этом. – Итан, не поднимаясь с кровати, сбросил туфли, зацепившись носком о пятку другой. – Я как раз собираюсь поспать, так что побыстрее заканчивай хрустеть и устраивайся. Свет погаснет через пять минут. Не успеешь – дожёвывать придётся в темноте.

Благодарность за сухари быстро стала испаряться.

– Конечно, хозяин, – с сарказмом