совершенно точно были звуки, но я их не слышала, я провалилась в вязкую тишину ожидания.

И как оглушительный выстрел.

— Зачем тебе это?

Не рассмеялся и даже не улыбнулся.

Какая Греция? Какая виза? Какая работа? Бредовая мотивация не выдерживала никакой критики. Но ничего правдоподобнее придумать не получилось. Зачем еще обеспеченной, молодой девушке, может приспичить замуж?

Он прощупывал меня взглядом. Удивленным, оценивающим, с толикой скепсиса …А может, просто не хотел ввязываться в сомнительную авантюру.

Дура! Глупо было надеяться, что из этого что-нибудь выйдет.

И только нервный мандраж, который я пыталась скрыть, не дал мне позорно сбежать …

Какой там покерфейс и невозмутимость…

Его откровенные вопросы, не просто смущали, а выбивали из под ног почву. Мозг отказался выдавать остроумные ответы, всегда сыпавшиеся из меня экспромтом.

Я краснела, как юная выпускница пансиона благородных девиц. Секс…да моя работа вертится вокруг него! А тут…когда себя любимой коснулось, язык в задницу засунула. Скромница эпрст, нашлась! То лапала за все причинные места, а то зарделась, как майская роза.

И ведь не поймешь, серьезно его эта тема заботит, или просто, решил уточнить, что «входит в комплект»? На что я готова? И где мой предел?

Сама не понимаю, когда успела так в него втрескаться. Вроде мужчина, и мужчина…красивый, уверенный, невозмутимый…но после того, как я почувствовала его, пропустила через себя, он перестал быть иллюзией. «В разводе» заиграло для меня новыми красками, вселило какую-то непонятную надежду…что смогу привлечь внимание, понравиться, стать хоть немного его.

Каждый раз мне хотелось его окликнуть, коснуться, увидеть в глазах то, что видела лишь однажды — желание, восторг, предвкушение. Да хоть простую радость от встречи. Что-то живое, теплое, доброе. Но в реальности, каждый раз словно натыкалась на стену. Холодную, неприступную. Сухое безразличие в его глазах сменялось отчужденностью, и наоборот.

А сейчас все перевернулось с ног на голову. Нет, в его глазах не горит огонь, но я вижу там заинтересованность, ловлю на себе его взгляды…и мне от этого очень волнительно и приятно.

Я хочу, да, хочу, секса с ним. Стать близкой, родной. Хочу опять ощутить его тепло, нежность, почувствовать себя желанной! И чтобы наш брак стал настоящим. Но ни за что больше не стану выпрашивать ласку, и проявлять инициативу

— Никит, это Лика. Она сегодня с нами погуляет, ты же не против? — останавливаясь напротив меня, поправляет на сыне панаму. Джинсовую, с подогнутыми как у шляпы полями, всю в каких-то ярких наклейках. Мальчишка, с упрямой настойчивостью отстраняет его руку от своей головы.

— Привет. Это тебе, — присаживаюсь перед ним на корточки, протягиваю бумажный пакет.

Никита вопросительно поднимает лицо на отца.

— Можно. Лика, не чужая. Я вас познакомил. Ты со мной. Со мной, можно разговаривать даже с незнакомцами. Но только со мной.

— А с бабушкой?

— И с бабушкой.

— А с дедом?

— И с дедом.

— А можно с котами разговаривать?

— С котами можно.

— А с собаками?

— Нет. С собаками нельзя, они могут не понять, что ты им говоришь. Расстроиться из-за этого, и укусить.

Утвердительно и очень по-взрослому кивнув, Никита взял пакет. Поставил перед собой, заглянул, вытащил коробку с роботом. Вертел и разглядывал ее с разных сторон, водил пальчиком по прозрачному окну из пластика.

— Как его зовут? — перевел на меня взгляд.

Я, честно говоря, опешила. У них, что есть имена? И тут же вспомнила фильм «Трансформеры», да, там точно были какие-то имена.

— Каспер? — неуверенно улыбаюсь

— Ты что? — мальчик уставился на меня, как на ненормальную. Сразу стало понятно, что проверку я провалила. — Каспер — приведение. Доброе. Оно летает. Пап, она не знает Каспера, — задирает голову к отцу.

— У Лики нет детского канала.

— Сломался?

— Сломался.

— В телефоне можно смотреть, — сочувственно закивал, со знанием дела. В его глазах читалась искреннее желание помочь. Видимо, ему трудно было представить, как я живу без детского канала. Ущербная, не иначе. Элементарных вещей не знаю.

— Это Бамбли. Видишь, он желтый!

Поучительно сообщает мне, как невежде.

— Спасибо, что сказал, — отвечаю, тоном послушной ученицы. — Откроем?

Он одобрительно кивает, передает мне коробку, а сам снова ныряет в пакет, и вынимает оттуда шоколадку. Его глаза загораются радостью.

— Можно? — щенячьим взглядом смотрит на отца.

— Немножко.

Вадим забирает из его рук плитку, скидывает со спины рюкзак, присаживается на корточки рядом со мной. Никита вытягивает перед собой ладошки. Вытерев их влажными салфетками, разламывает, а потом разворачивает шоколад и разрешает взять. Я тоже беру кусочек, из протянутой фольги, и Вадим закидывает один себе в рот. Никита ревностно следит за таящей буквально на глазах плиткой, и отодвигает руку отца от меня, чтобы больше не зарилась.

— Ну что, пойдем в Манки? — спрашивает сына.

— Ура! — Никита довольно сжимает кулачки, и тут же тянется к рюкзаку.

— Пить?

— Да.

Пытается сам открутить крышку на бутылке с водой. У него не получается, и он протягивает ее отцу.

— Помочь?

— Да.

Жадно делает несколько глотков, вытирает тыльной стороной ладошки рот, деловито закручивает, и неумело засовывает бутылку и подарочный пакет в рюкзак.

— Вот молодец, какой! Помощник! — похлопывает его по плечику Вадим. — Писать хочешь?

— Нет.

Вскинув на меня взгляд, Никита осторожно забирает робота, и начинает двигать его ноги-руки.

— Что нужно сказать Лике?

— Спасибо!

— Да пустяки, не за что…

— Никитос, ты же мужчина у меня? — малыш утвердительно кивает, бросая на меня короткие, робкие взгляды. — А мужчины должны помогать женщинам, правда? — в глазах ребенка безусловное доверие и признанный авторитет. — Возьми у Лики коробку, и выброси, пожалуйста, в мусор.

С серьезным видом Никита забирает из моих рук упаковку и вприпрыжку бежит к мусорке. Вадим затягивает крышку на бутылке, встает. Подает мне руку, помогает подняться, неотрывно наблюдая за сыном.

10

— Никитос, бери самокат! — командует громко, надевая на плечи рюкзак.

— Может ему помочь? — я чувствую себя неловко. Не знаю, что делать, что говорить. Мой опыт общения с маленькими детьми, сводится к Маринкиной дочке. Но она еще кроха, ей всего годик. И когда мы пару раз собирались у них, по очереди потискав Дианку, Алекс забирал ее с собой в комнату, давая жене возможность поболтать и расслабиться. Я могу сунуть соску, подержать на руках, сороку-сороку и козу рогатую могу сделать…но Никите этого уже точно не надо!

— Не нужно, он же мужчина, — мягко улыбается, глядя на меня в пол глаза, Вадим. — Он теперь ждет от тебя отношение к себе как к равному.

— И что мне делать?

— Просто будь собой. Он должен научиться тебе