— А делать-то что?

— Выключи взрослую тетку, расслабься, и не старайся понравиться. Дети чувствуют малейшую ложь.

Веревочный парк «Манки» представляет собой развлекательный комплекс для разных возрастных категорий. Наша трасса была с нулевым уровнем сложности, как раз для любителей повисеть, полазить, попрыгать. Все как у взрослых, только ниже, устойчивее и обвешано страховочными сетками.

Никиту обрядили в шлем, наколенники, налокотники. Он был страшно собой горд. Ну еще бы! Ведь он же теперь, как взрослые мальчишки, которые с улюлюканием летали между деревьями. А у меня каждый раз замирало сердце от их головокружительных трюков.

Придерживая его с разных сторон то за плечико, то за ножку, то за ручку, под его возмущенные возгласы: «Я сам», мы прошли до третьей станции. Я взмокла. От напряжения, что он качнется в мою сторону, а я не успею поймать.

Вадим терпеливо объяснял сыну простыми словами, иногда сопровождая их пантомимой, над которой мы дружно смеялись, что нужно сделать, чтобы преодолеть очередное препятствие. Его панама, что оказалась у меня на голове, все время норовила свалиться, футболка прилипла к спине, я пару раз чуть не упала, споткнувшись о колышки в земле. Чем вызвала взрывы веселья маленького человечка.

Елки палки! Это ж сколько нужно ловкости ребенку, и хладнокровия родителю, чтобы дойти до конца!

В итоге, съехав по деревянному столбу, Никита приземлился. Гордый и уставший! Но главное счастливый, потому что материализовавшийся, парень — смотритель, вручил ему маленькую обезьянку-игрушку и большой леденец на палочке!

И почти сразу после получения трофеев, в Никите словно выключилась лампочка. Он начал капризничать.

— Так, все, нам пора! — быстро сориентировался Вадим. — Обедать и спать, да Никитос? — подхватил сына на руки. — Лик, возьми, пожалуйста, самокат, — скомандовал растерявшейся мне.

Когда, мы остановились рядом с машиной Вадима, Никита сладко сопел, положив голову отцу на плечо.

— Открой, пожалуйста, машину. Ключи у меня в кармане, — попросил, стрельнув глазами назад. Я осторожно, протиснула ладонь в узкую щель. Подцепила пальцами кольцо, но оно сорвалось, пришлось снова капаться

— Извини, — прошептала, чтобы не разбудить Никиту, имея в виду, свою неуклюжесть. Наконец, ключи были пойманы.

— За что? Мне приятно! — хмыкнул, так что у меня вспыхнули щеки. — Я очень тактильный, можешь трогать. Кстати, я не сказал тебе. У нас трешка. Но жилых комнат только две. Одна — Никитоса. Вторая — моя. У Никиты в комнате есть диван, если ты все-таки решишь, что секс в нашем браке будет лишним, — усаживает даже не проснувшегося сынишку и осторожно пристегивает в кресле. И говорит вроде спокойно, но в голосе слышатся нотки напряжения. — Вот только ты ведь не няня, чтоб спать в его комнате, а жена. Поэтому будет…

— Вадим, если ты этого хочешь, — постаралась ответить тоже спокойно, даже с заметной, хоть и не настоящей веселостью. — Я готова.

Готова. Готова. К чему, я готова? Быть кем? Ширмой для отвода глаз? Статисткой, согласной на все?

— Прости. Не бери в голову, я просто так ляпнул. Это не станет проблемой, — закрыв дверь, скинул с себя рюкзак. — Просто все как-то через жопу. Еще и Юлька приезжает через неделю, — пристроил его на переднем сидение и обернулся ко мне.

— К вам? — я совсем растерялась.

— Да щас прям! — его голос зазвенел злостью, и уже мягче. — Нет, конечно!

— А к кому?

— Понятия не имею, где она собирается жить, — раздраженно дергает плечами и отворачивается. — Хочет, как она выразилась, войти в жизнь сына с чистого листа. Любящей матерью. Сука! — выплевывает с такой злостью, что сразу становится ясно — внутри у него все бурлит. — Никита только в телефоне ее и видит, когда ей приспичивает в любящую мамочку поиграть, — горько усмехается. — Дети на восьмое марта открытки своим рисовали…а мой ее мне подарил… — засунув руки в карманы, посмотрел на меня. В его глазах полыхнул огонь, будто он ждал, что я начну спорить… — А теперь, блять, вирус материнства, ей под хвост попал. Предъявляет, требует, истерит!

— И что ты будешь делать?

— Прятать Никиту я не буду. Лишать ребенка матери, я никогда не собирался. Пусть общаются. При мне.

— Ну может, тогда зря мы все «это» затеяли? — мне почему-то перестало хватать воздуха, и я потерла ладонью шею.

— Лик, давай подадим заявление завтра?

— Завтра? — ахнула я.

— Если через госуслуги можно и сегодня, — стукнул себя по лбу, словно вспомнил. — Ты как?

— Как тебе удобно, так и сделаем. Что от меня нужно?

— Паспорт, — я стою перед ним в смятении, а он…он кажется обрадовался.

— Спасибо, — притянул меня к себе и обнял. — Ничего, что я так? — потерся щекой о макушку. И столько признательности и душевного облегчения было в его голосе и движениях.

На автомате я обняла его в ответ, и выдохнула куда-то в район шеи, его же слова

— За что? Мне приятно! Я тоже тактильная, можешь трогать.

Удержаться от нервного смешка не удалось обоим. И крепче обнявшись, как будто доказывая друг другу, кто смелее, мы простояли так еще пару мгновений.

Его грудь вздымалась порывисто, мое сердце колотилось, как безумное от какой-то непонятной радости и испуга одновременно. Пальцы Вадима мягко пробежались по моей спине, и он отодвинул меня от себя. Сразу стало холодно.

— Нам пора, — наклонившись, поцеловал в щеку. Провел губами к виску, накрыв ладонью затылок. Еще раз прижался горячими губами к коже. — Я позвоню вечером, если ты не против.

— Конечно, звони, — у меня от его близости, тепла, голоса реально тряслись коленки.

— Тебя подвезти?

— Я на машине, — неопределенно махнула рукой, возвращаясь в себя. — Тоже пойду, — отступила на шаг. — А. а Каспер продается?

— Он любит динозавров, — Вадим улыбнулся такой теплой улыбкой, что нельзя было удержаться, чтобы не ответить на нее. — Я все-таки подам заявление сегодня, пока ты не передумала. Вышли мне скан паспорта.

— Я не передумаю. Куда?

— На Ватсап.

— Хорошо, — и пока иду к своей машине, скидываю ему паспорт.

Совсем дура, да?

11

Я воспринимал ее, как картину гениального художника, притягивающую восхищенные взгляды. Смотреть — смотри, но руками не трогай! Объект охраняется.

И лишь после той майской ночи, прочувствовал, что она тоже из плоти и крови, и ей не чужды мирские желания.

Лика. Лика…

Вот уж не думал, что та, что смотрела на меня, как на пустое место, снисходя до вежливых приветствий, станет моей женой.

В какой-то степени она права- я ее знал. Знал, что Лика Сванидзе врач, красивая женщина с кучей возможностей, разъезжающая, на нехилой цены, внедорожнике. Но не смотря на перспективы, деньги и связи,