у меня только родился младший брат. Ему было всего три года. Не знаю, помнит ли он вообще меня и вспомнит ли когда-то. Но я не мог показывать, что мне тоскливо. Я просто не имел на это право. Это нормально и это проходит. Говорю как человек, что провел здесь уже больше двух лет.

— Только не говори Соколу, а то он…, — Щегол не успел закончить мысль.

— Он не убьет тебя. Сомнение — не предательство. А вообще, если ты часть Гнезда, он не тронет тебя. По крайней мере, при мне такого не было, — заметив удивление на лице Щегла, он добавил. — Только не злоупотребляй его добротой, это точно ничем хорошим не обернется.

— Почему он такой хмурый и устрашающий? Жутко зрелище.

— Есть хорошая песенка из странного детского мультика. — Сизый тихонько запел. — Собака бывает кусачей только от жизни собачей. Только от жизни, от жизни собачей собака бывает кусачей. — Он хлопнул Щегла по плечу. — Сокол наименьшая из проблем. Он за своих глотку грызет. А когда ты с остальными споешься, то тебе вообще ничего не страшно будет.

Возле большого здания из красного кирпича уже собрались люди. Это были молодые люди в жилетах одного цвета, мужчины в рабочей одежде и женщины в коротких спортивных куртках. Они стояли, сбившись по кучкам, и тихо переговаривались между собой. Щегол и Сизый встали немного поодаль и стали ждать, пока их всех пустят в автобус, что уже стоял у входа. Пасмурная погода достигала своего апогея, и дождь начинал лить только сильнее. Но даже несмотря на это, люди продолжали стоять на улице. Они ждали распоряжений, чем могут помочь и что сделать для того, чтобы нашелся пропавший ребенок. Это не могло не радовать. На крыльцо вышел парень немногим старше Щегла и, прокашлявшись, громко заговорил.

— Мы все собрались, чтобы помочь найти мальчика, что пропал сегодня утром. Предположительно пропал он в лесу, пока гулял со старшей сестрой. На мальчике синяя куртка и черные штаны. Его зовут Макар и скорее всего, он очень напуган. Кто найдет ребенка, сразу же сообщить.

После этого двери автобуса распахнулись, и люди потоком двинулись к дверям. Желающих помочь в поисках собралось не слишком много, чтобы заполнить весь автобус, так что некоторые сиденья оставались пустыми. Автобус вез волонтеров к лесу, где, вероятно, находился ребенок уже несколько часов. Щегол отметил, что среди присутствующих были и родители ребенка. Женщина вжалась в рукав мужчины и дрожала из-за рыданий, что сотрясали ее всю поездку. Возможно, было опрометчиво брать с собой родителей, поскольку в случае неудачи им будет тяжелее справиться с безвозвратной потерей ребенка. Когда ты собственнолично принимаешь участие в поисках, то наверняка всю вину принимаешь на себя за то, что сделал недостаточно. Но когда ты всего лишь наблюдаешь со стороны, то для того, чтобы облегчить себе жизнь, ты можешь запросто скинуть эту вину на кого-то другого. Было начало октября, и температура близилась к нулю очень стремительно, что только сильнее усугубляло ситуацию.

Автобус остановился, как только въехал в лес, и распахнул свои двери со скрипом. Люди неспешно, подобно неразумным зомби, вышли на воздух. Во главе стоял тот же парень, что вещал с крыльца Дома Культуры. Люди по его указанию выстроились в шеренгу, соблюдая дистанцию, чтобы не терять друг друга из поля зрения. Они по сигналу пошли вперед в лес, выискивая какие-либо движения за деревьями и прислушиваясь к звукам в перерывах после зова мальчика. Щегол внезапно понял, что если их поиски не увенчаются успехом, то уедут они из леса с чувством полного опустошения и разочарования, а это чувство итак не покидает его последние несколько дней. На секунду он закрыл глаза, моля о том, чтобы ребенок нашелся. Ему показалось, что они шли уже километр без каких-либо признаков живого человека. Щегол старался отгонять прочь мысли, которые могли помешать сконцентрироваться на поисках. Что если именно он упустит какую-то важную деталь, что будет стоить ребенку жизни. Он повернул голову в сторону, чтобы найти взглядом Сизого. Мало того, что Щегол итак чувствовал себя не в своей тарелке у Птиц, так еще вдобавок ко всему, сейчас он находится с абсолютно незнакомыми людьми, и приходится хвататься за единственного человека, чье лицо не выглядело пугающим и незнакомым.

Как бы прискорбно это не звучало, но Щегол всегда трудно сходился с людьми. Чаще всего он придерживался тех людей, кого уже знал, чем находил кого-то нового. Даже если эти знакомые лица изводили до невозможного. С самого детства, после перехода в новую школу, он понял, что проще прижиться в несформированной группе, чем пытаться вжиться в организм, что прекрасно работал и до него. Птицы были таким организмом. Они были сплочены и дополняли друг друга, словно органы в живом человеке. Щегол же был протезом, волдырем, отростком, что помешал этому слаженному взаимодействию. Вопрос лишь в том, когда этот организм решит избавиться от лишней плоти. Раздался свисток, и он вздрогнул от неожиданности. Неужели нашли? Тело, живой человек или обрывки одежды — не имело значения, ведь в любом случае раздается свист. За свистом спустя несколько минут последовал крик, от которого у Щегла прошел лед по венам. Несмотря на установку, он кинулся бежать к источнику крика. За эту минуту, что он бежал, в его голове уже успела сложиться картинка, как мать держит на руках неподвижное тело ребенка, как прижимает его к груди, не стараясь сдержать слезы, как это было в автобусе. Внезапно чьи-то руки схватили Щегла за куртку и потянули за собой.

— Тише, — это был Сизый. — Все закончилось. Ребенок жив.

Словно очнувшийся ото сна, Щегол вытаращился на Сизого, будто видел его впервые в своей жизни. Двух слов хватило для того, чтобы все проблемы перестали иметь смысл. Ребенок жив. И ты чувствуешь свою, хоть и незначительную, причастность к этой новости. Когда в последний раз Щегол испытывал такое чувство облегчения? Как выяснилось, когда мальчик потерялся, то, припоминая слова родителей, остался ждать на месте, но слишком утомился и уснул. Он слишком замерз, но был жив, а больше ничего не имело значения. На секунду Щегла посетила мысль, что на месте этой безутешной женщины сейчас может быть его мать, которую сын оставил без намека на место своего пребывания. Может, кто-то сейчас ровно также ходит по лесам и разыскивает его. А его мама ежедневно умывается слезами, стараясь хоть немного утешить себя.

Чувство облегчения тут же заменила тоска по близкому человеку, что сейчас остался совершенно один.