толку Мишель. — Вы б подсказали ему, что бросать людей в темницу, не разобравшись, — плохая затея. Конечно, совесть потом замучает. Кстати об этом!

Она обернулась, пытаясь рассмотреть своего странного соседа, однако слабые огни коридора не добирались до глубины его камеры.

— Может, этого мне тоже с собой забрать? — предложила Мишель, кивнув на темницу. — Что он натворил, не знаете?

Уля нахмурилась, всматриваясь в тень камеры. Затем она повернула обеспокоенное круглое лицо к Мишель и осторожно проговорила:

— Нет там никого, деточка. На всю темницу ты одна узница.

— Как одна? — опешила Мишель. — Да нет же! Тот беловолосый пленник, который прямо напротив меня сидел.

Она едва не силком потянула Улю обратно, тыча ладонью в сторону соседской камеры. Служанка не упиралась, но переставляла ноги с явной неохотой.

Оказавшись возле нужной камеры, Мишель едва не воскликнула от удивления: створка запертой прежде решетки была теперь приоткрыта, сиротливо поскрипывая несмазанными петлями. Она распахнула ее настежь и несмело заглянула внутрь: на узкой кровати, свернутый напуганной улиткой, примостился полосатый матрас…

— Да как же это… — окончательно растерялась Мишель. — Только что я с ним разговаривала, а теперь его нет!

— Переволновалась ты, деточка, — вздохнула Уля, — вот и привиделся друг по несчастью. С перепугу и не такое навыдумать можно! — горячо заверила служанка и настойчиво потянула Мишель к лестнице. — Слушай внимательно: как в зале с елкой окажешься, сгрызи зернышко, что я тебе дала, беги к себе, да спать ложись. К утру уж забудется все. Будешь дальше ребятишкам сказки читать, да одеялки латать. Только, пожалуйста, мышей травить не беритесь: наши бестолочи ради забавы грызут отраву, а королю их потом вылечивай. И без того ему тяжко…

Всю дорогу Уля давала какие-то наставления, но Мишель плохо понимала, чему ее учат. Все мысли занимал сероглазый король и полутемное мышиное королевство, которое, если верить служанке, совсем скоро забудется, превратившись в размытый отголосок сна…

— Вот, пришли, — чуть запыхавшись, проговорила Уля. Уперев руки в бока, она глубоко вдохнула, переводя дыхание, и подтолкнула Мишель к затянутой белой дымкой дверной раме. — Иди уж, да лихом не поминай!

— Спасибо, — начала Мишель. Она хотела добавить, как сильно благодарна Уле за помощь, расспросить о мышином королевстве, но служанка вдруг взмахнула пухлой рукой.

Голову и лицо Мишель обсыпал уже знакомый порошок, а затем тело окутало светом. Уля вдруг стала быстро-быстро увеличиваться, а комната расширяться. Мишель хотела вскрикнуть, спросить, что происходит, но изо рта вырвался протяжный мышиный писк.

…Мишель не помнила, как прошла сквозь нору, не помнила, как сгрызла зернышко Ули, которое даже после превращения в мышь, крепко держала в лапке. Ее привел в чувства громкий стук закрывшейся за спиной двери ее же приютской комнаты да пара крепких рук, обхватившая за плечи.

— Что с тобой случилось? — взволнованный голос Алека, который почему-то вновь оказался в облике человека, заставил Мишель поднять на него глаза. — Где ты пропадала? Я заглянул в праздничный зал — елка есть, а тебя нет. Я уж подумал, что тебя мыши утащили!

Мишель открыла было рот, чтобы подтвердить правильность догадки смельчака, что не побоялся ради нее заглянуть в зал — надо же, какая отвага! — как вдруг дверь позади нее распахнулась.

Алек так и замер, сжимая ее в руках. Его кукольно-голубые глаза расширились от удивления. Мишель попыталась обернуться, но боковым зрением смогла рассмотреть лишь две высокие тени, шагнувшие в комнату.

Сердце оборвалось, а после бешено заколотилось в груди, когда одна из теней заговорила приятным голосом мышиного короля:

— Ну, привет, Выше Высочество! Вот мы и свиделись вновь.

Глава 8. Старый враг

Мишель не успела как следует обдумать ни откуда в ее крошечной комнате взялся Мышиный король, весь такой красивый и сияющий, укрытый тяжелым, подбитым гладким мехом плащом, ни что ей теперь делать. Алек, резко потянув ее к себе, толкнул к кровати, загородив от взглядов нежданных гостей широкими плечами.

Его рука опустилась к поясу, но длинные пальцы, сжавшись в кулак, ухватили лишь воздух. Он искал свою саблю, догадалась Мишель. Которая осталась на столе Мышиного короля!

— Даже не думай приблизиться к моей невесте! — с неожиданной злостью выпалил Алек, становясь в стойку для рукопашного боя.

Признаться, памятуя о нездоровом страхе Алека перед мышами, Мишель была готова, что он, завидев врага, станет загораживаться ею на манер щита, поэтому его внезапное заступничество стало приятным сюрпризом. Выглянув из-за плеча принца, она посмотрела на преследователей. Ее глаза встретились с застывшим взглядом Мышиного короля.

— К твоей невесте? — все так же глядя на нее, проговорил Генри. — Ну надо же…

Здесь, под низкими потолками тесной пансионской комнатушки, он сам казался прекрасным принцем, высоким, стройным, изящным. Его темные волосы красивой волной обрамляли светлый лоб, а едва заметная печальная улыбка пробуждала в сердце смутную тревогу, знакомую и томительную. Должно быть, это и есть его магия, сообразила Мишель, та самая, о которой говорила Уля.

— Да что вы с ним церемонитесь, Ваше Величество! — подал голос второй посетитель. — За шкирку его — и к замку за короной!

Мишель будто окатили ледяной водой, безжалостно вырвав из теплого плена серых глаз. Она медленно перевела взгляд на стоявшего позади Генри мужчину, чувствуя, как спина покрывается мурашками: этот голос был ей знаком. Как и длинные, до плеч светлые волосы…

— Ты! — возмущенно воскликнула Мишель, выходя из-за спины Алека. — Я думала, тебя спасать надо, а ты, оказывается, засланный казачок!

Теперь-то она смогла рассмотреть его лицо, бледное, скуластое, с насмешливой кривой усмешкой на тонких губах и такими светлыми глазами, что они казались бесцветными льдинками.

— Зачем этот цирк? — не унималась Мишель. Она снова повернулась к Мышиному королю, чувствуя себя совершенной дурой. Он умело разыграл карты, выставив себя страдальцем и героем — да, проповедь белобрысого возымела нужный эффект. — Вот так, значит, вы играете? Сначала — казнь, потом — говорливый пленник в соседней камере, а затем — счастливое спасение?! И все для того, чтобы я сбежала и привела вас к Алеку? Это ведь подло!

Генри недоуменно взглянул на светловолосого и вскинул темную бровь, будто беззвучно спрашивая, о чем толкует Мишель. Тот недовольно поджал губы и виновато опустил голову, отчего светлые волосы закрыли чуть порозовевшее лицо.

— Я решил, что она должна знать, — хрипло произнес он и зыркнул в сторону Алека. — Чтобы могла понять, что за человека защищает!

— Потом поговорим, Тэш, — спокойно проговорил Генри, но от этого тихого замечания волоски на руках Мишель встали дыбом. Неужели белобрысый мыш, которого, оказывается, звали Тэшем, действовал