Дотронувшись рукой до щеки, я обнаружила, что плачу, —рука оказалась мокрой. Ну и пусть, поплакать тоже не грех, мамочка моя частотак говорила. Мамочка, мама… Легкие, светлые волосы, добрые голубые глаза…Каждый вечер перед сном она читала мне вслух какую-нибудь сказку. Я уже давновыросла, а она все равно читала. Приносила из библиотеки Андерсена, доставалачерез друзей редкого по тем временам Толк иена. В ушах до сих пор звучит ееголос… Мамочка умерла, когда мне было шестнадцать. Вроде бы и не болеланикогда… Однажды пришла с работы, села на диван и… умерла. Как ее хоронили, непомню. Кажется, приезжали родственники, устраивали поминки, водка лилась рекой…Бедная мамочка, если бы она только знала… На третий день я осталась одна.Ходила как тень по пустой квартире и перебирала мамины вещи. Уткнувшисьвзглядом в перекинутый через спинку стула пестрый ситцевый халатик, сохранившиймамин запах, не выдержала и вышла из дома. На улице было темно. Неосвещенныеокна навевали тоску. Опустив голову, я побрела в сторону парка. Мамочка, мама,рвался из груди стон…

Рядом со мной, заскрипев тормозами, остановилась новенькаяиномарка. Вальяжный молодой мужик, открыв лакированную дверь (до сих пор помнюее цвет!), вышел на тротуар и перегородил мне дорогу. «Такая красивая девочкада одна», — широко улыбаясь, сказал он и шутливо раскинул руки, как будтособирался меня обнять. А может быть, и в самом деле собирался. Уткнувшись ему вплечо, я разрыдалась. «А ну-ка, садись в машину», — скомандовал он, и ясела. Вскоре мы приехали в какой-то мотель. Мой «благодетель» налил полныйстакан коньяка и заставил выпить. «Ты собираешься раздеваться?» — спросил он,наливая второй стакан. «Зачем?» — растерялась я. «Щас поймешь зачем. —Злые глаза навыкате смотрели на меня не мигая. — Девственницу вздумалакорчить? Раздевайся!» Понимая, что сопротивляться бесполезно, я, как во сне,расстегнула кофточку на груди. Довольно улыбаясь, мужчина стал натягиватьпрезерватив. Вошел он в меня грубо, как животное. Я стонала от боли и умоляламеня отпустить. Это был первый половой контакт в моей жизни… Потом я пошла вванную и попыталась перерезать себе вены. Словно заподозрив что-то неладное,этот подонок в последнюю минуту выхватил лезвие у меня из рук и пинкомвышвырнул из номера. Одевалась я уже на улице.

Потом я поступила в институт, подружилась с Танькой и..,занялась проституцией. На первых порах клиентов мне поставляла Маринка. Небезвозмездно, конечно… В сущности, она была славной девчонкой. Познакомила меняс нужными людьми, нашла хорошего врача. «Ленка, — смеялась она, —главное в нашем деле держаться независимо. Постарайся вычеркнуть слово „любовь“из своего лексикона. Любовь — это для глупеньких дурочек Мы же с тобой делаембизнес, деньги, проще говоря…» Маринка умерла два года назад.

Заразилась СПИДом и умерла. Как ее угораздило подцепитьтакую болезнь с ее-то осторожностью, до сих пор не могу понять. Наверное,все-таки влюбилась и.., забыла о презервативе. Потрясенная Маринкиной смертью,я хотела завязать с постыдным ремеслом. На счету в банке лежала крупная сумма,дома «в чулке» еще больше, но.., не смогла. Подходящих кандидатов в мужья рядомне оказалось. Да и замуж уже не тянуло, как раньше.

Хорошее дело браком не назовут, часто крутилась в головерасхожая фраза. Год, три, пять неземного счастья и.., развод. Зачем мне все этонадо? Правда, некоторым, говорят, везет. И любят по-настоящему, и живут вдостатке. Как бы хотелось оказаться в их числе! А почему бы и нет? Возьму иначну все с чистого листа. Порву с проституцией, открою наконец свое дело. Уменя получится, главное верить в себя, а там и жених подходящий найдется. Омоих прежних занятиях он никогда не узнает, если, конечно, какой-нибудь умникне настучит: «Да какая она баба? Шлюхой была, шлюхой и останется!» Ну уж нет!Наверное, я сумею себя защитить, жизнь-то многому научила.

…Весьма ощутимый толчок в бок оторвал меня от неприятныхвоспоминаний.

— Эй, подруга, за всю дорогу ты не проронила нислова, — хохотнув, сказал Макс, — что-то на тебя не похоже!

— А что ты хочешь от меня услышать?

— Да ничего особенного, не считая того, что тынатворила в гостинице. Мне бы очень хотелось узнать, что за жмурика мы везем.

— В том-то и дело, что я ничего не натворила.

Наверное, мне просто не повезло: я оказалась случайнымсвидетелем преступления. А чем этот жмурик занимался при жизни, я и сама незнаю.

Свернув с шоссе, машина запрыгала по ухабам проселочной дороги.Проехав немного, Макс резко затормозил и выключил мотор.

— Все, подруга, приехали.

— Меня зовут Лена, — в очередной раз поправила егоя. — А куда мы приехали?

— Туда, где мы сможем избавиться от твоего жмурика.

— Он такой же мой, как и твой.

— Это не важно, важно то, что мы прибыли на местоназначения. В нескольких шагах отсюда протекает река. Именно в нее мы егосбросим.

Вернее похороним. Как подводника.

— Это не смешно, — сказала я и вышла из машины.

Макс вышел следом и открыл багажник. Посмотрев на покойника,он нехотя потер руки и со словами:

— Какого черта я с тобой связался, — взгромоздилего на плечи.

Я семенила мелкими шагами за своим спасителем, думая толькооб одном: чтобы у нас все прошло нормально. Подойдя к берегу реки. Макс положилпокойника на песок и достал носовой платок, для того чтобы вытереть пот со лба.Замерев, я боялась пошевелиться.

— Может, мы снимем с него покрывало? — наконецвырвалось у меня.

— Не надо. Ему так теплее будет.

— Это неостроумно. Если его найдет милиция и обнаружитна нем мое покрывало… Сам понимаешь, что будет.

— Тогда разворачивай его сама. Принесешь покрывалодомой, выстираешь и постелешь на кровать.

Я почувствовала, как меня затрясло от сумасшедшей злости.

— Ты что, совсем спятил?! Ты что говоришь?!

Если ты думаешь, что у меня напряженка с покрывалами, то тыглубоко ошибаешься! Я просто хотела избавиться от вещественного доказательства!

— Не ори, тебя за версту слышно. У меня и так руки полокоть в крови, а без покрывала я и вовсе вделаюсь.

Не став спорить, я наблюдала за тем, как Макс разделся доплавок и, взвалив труп на плечи, понес его в воду. Как на зло, река в этомместе была мелкая. Чертыхаясь, Макс прошагал несколько метров и, толькопочувствовав, как дно уходит из-под ног, сбросил наконец неприятный груз.

— У тебя есть полотенце? — спросил он, выбравшисьна берег.

— Полотенце? Нет…