двое, Совет и Матрица, быстро бы сговорились меж собой и управляли «подопечными» на паритетных началах. Познающий себя Создатель, понимая это, даровал душе «вожжи», которые позволяют этим двум Его «инструментам» не почивать на лаврах, а развиваться.

Священник снова полез в карман за платком, а Ромео, в глубокой задумчивости, произнес, подражая храмовнику, очень медленно:

— А посему мы здесь, на Земле, реже имеем браки по расчету, нежели союзы, основанные на вспыхнувших чувствах…

— Вопреки логике Кармы и усилиям Матрицы, — согласно закивал Лоренсио. Он протянул руку к иконе Святой Троицы. — Триада соответствует ей так: Отец — это Кармический Совет, он же Замысел, Сын — Матрица, тот, кто осуществляет Замысел, а Дух Святой — это душа человека, потенциал, что заставляет Замысел «жить», видоизменяться и познавать себя его Создателем, меняя рисунок и исполнение.

— Значит ли это, дорогой мой пастырь, что наше решение обвенчаться, пусть и без согласия родителей, будет свято и для вас, коли оно неодолимо ульем и пчеловодом и даже их Создателем? — Ромео обеими руками схватил ладонь Лоренсио, готовый расцеловать перстень священника.

— Да, — ответил немало смущенный таким порывом юноши Лоренсио. — Но ради всего святого, сын мой, еще одна реплика, — сказал он, видя, как Ромео достал для освящения обручальное кольцо Джульетты. — Обмениваясь кольцами при венчании на физическом плане, принято считать, что брачующиеся теряют свободу (речь, конечно же, об ослаблении чьей-то эго-программы), на Небесах, в тонких планах это «заявление» объединяющихся душ об их Свободном Выборе друг друга, часто вне замысла Совета и усилий Матрицы, приводит к… неожиданным и плачевным результатам. Вот о чем хотел предупредить я…

— Оно прекрасно, — вскочил с колен Ромео, не желая дослушивать старика-священника. — Сейчас же отнесу его Джульетте и обрадую ее…

— Сладость поцелуя вне Кармы оборачивается ядом на губах, а острота чувств соединения поперек Матричных связей — уколом кинжала в самое сердце, — торопливо затараторил отец Лоренсио, но дверь в церковь уже хлопнула, унося память о влюбленном Ромео, спешащем к своей Джульетте. Земная любовь затмевает разум, и пораженные ею слышат только то, чего желают их разгоряченные сердца.

Дом страхов твоих

Когда Тоска, тетка вредная и приставучая, вдоволь належавшись на сердце, выгибает упругую спину и, дотянувшись холодной рукой до горла, начинает не торопясь, по-садистски, сжимать его, самое время дать волю ногам и, положившись на провидение, отправиться в неизвестность, выставив в качестве щита против домогательств вышеуказанной дамы ее сестру-двойняшку, Надежду. Так я и поступил: шляпа, трость, пальто, штиблеты — что там еще полагается для прогулки по осеннему парку в окружении пожелтевших и оттого приунывших кленов и хорохорящихся на холодном ветру, но при этом обильно осыпающихся вызревшими желудями королевских дубов. Едва я вдохнул полной грудью влажного, с кисловатым привкусом дыма далеких костров, вперемешку с чувственными нотками «раскрывающихся» грибниц, воздуха, как назойливая «тетка» ослабила хватку, скукожившись на сердечной мышце, а стоило ускориться, с силой вонзая трость в мягкую землю, и вовсе затихла где-то в складках печени, слегка напоминая о себе при каждом шаге тактичным отголоском угасающей боли.

Впереди (находившись уже предостаточно) я приметил свободную лавку под изрядно поредевшей осиной, тонкой и без того, а теперь, после утраты значительной части своих дрожащих листьев, ставшей совсем прозрачной. Выбранное место для передышки выглядело спокойным, уютным и притягательным, как выяснилось, не только для меня. Шедший навстречу высокий худощавый джентльмен был того же мнения, и в назначенный Господом Богом час мы вдвоем плюхнулись на деревянные рейки седалища одновременно.

Мужчины не любят делить ни женщин, ни власть, ни деньги, и, что удивительно, еще и скамейки. Я недовольно, а возможно, и чрезмерно неприязненно посмотрел на «соперника», будто парковая скамья являлась моей законной собственностью, на что в ответ получил… мягкий, добродушный взгляд.

— Имей при себе вы шпагу или пару пистолетов, — чуть насмешливо произнес незнакомец, — боюсь, ваша перчатка уже летела бы мне в лицо.

Он был явно знаком с психологией, ибо я после таких слов расслабленно выдохнул и рассмеялся, напряжение в мышцах спало, и лавка показалась значительно длиннее своих физических габаритов.

— Простите, сэр, иногда неучтивость слишком самостоятельна, — сказал я примирительным тоном.

Он протянул руку:

— Не называя своего имени, но и не спрашивая вашего, предлагаю увлекательное путешествие.

Я пожал его перчатку в ответ:

— Если оно не противозаконно и не угрожает жизни, я готов принять его, даже не будучи представленным.

Незнакомец улыбнулся:

— Вы мне нравитесь. Суть предложения проста, — мой собеседник снял с головы котелок, обнажив густую, но прилично поседевшую шевелюру. — Я приглашаю вас посетить Дом страхов твоих.

Его синие пронзительные глаза холодно уставились на меня, видимо, выискивая заранее внутри моего сознания те самые страхи, из коих построен загадочный Дом.

— Зачем? — коротко спросил я, без труда выдерживая немигающий взгляд незнакомца.

— Чтобы избавиться от них, — так же коротко ответил он.

— Вы считаете, что надо? — усмехнулся я, подумывая о продолжении прогулки.

— Если бы вы прошли мимо, тогда — нет, но вы подсели на скамью ко мне, а я пришел сюда именно для того, чтобы сделать это предложение тому, кто будет рядом, — у собеседника с логикой было так же хорошо, как и с психологией.

— Ладно, — неожиданно сам для себя быстро согласился я. — Выкладывайте.

Седовласый незнакомец удовлетворенно кивнул:

— Вы записываете на бумаге все свои страхи и отправляетесь к ним в гости по адресу, который я вам укажу.

— Что дальше? — спросил отрешенно я, начав собирать в уме собственные фобии.

— Путешествуя по дому, вы обнаружите ключи от входной двери (сейчас она открыта), а вернувшись к началу пути, запрете ими Дом, оставив там навсегда перечисленные страхи.

— Понятно, — усмехнулся я и хотел было задать еще вопрос, но незнакомец опередил меня: — Да, чуть не забыл, вы можете повстречать на пути и те страхи, о которых не догадываетесь, но кои живы в вас.

Вот тут я призадумался, то, что речь шла об обычном аттракционе с ряженными, прячущимися за портьерами и мебелью, а передо мной — зазывала, стало ясно сразу, но что этот «чудак» может напихать статистов с рожами вампиров по своему усмотрению, меня не устраивало никоим образом. Я решил избавить его от творческих мук и на протянутой мне бумаге написал (предварительно обнаружив в своем арсенале двенадцать страхов): «Боюсь всего».

После чего свернул листок и протянул ему:

— Адрес, куда идти?

— Прямо за вашей спиной, — с обезоруживающей улыбкой на гладко выбритой физиономии произнес зазывала. Я резко обернулся, в глубине парка виднелось двухэтажное старинное здание.

— А как… — хотел