— Старайся и крепись, — нравоучительно заметил храмовник, пожалевший о своей несдержанности, — коли хочешь уйти с моим согласием. Продолжим, пожалуй. Человек, не зная ангельского языка, спасибо строителям Вавилонского столпа, прости Господи, обращаясь к Богу, делает это через… Матрицу, на то она и трансформатор.

— Кто? — Ромео с трудом поспевал за священником.

— Толмач, дурья башка. Матрица «поднимает» доступные и имеющиеся у человека в наличии низкие вибрации сознания до уровня «понятных» Богу, высоких. Уразумел?

— Нет, — юноша с досады пнул ногой шпагу, и та обиженно звякнула о каменный пол собора.

— Пасечник, приложив ухо к улью, может понять, как себя чувствуют его подопечные, — слегка раздраженно пояснил Лоренсио.

— А он все поймет верно, как надо? — Ромео с недоверием посмотрел на собеседника.

— Ты имеешь в виду, есть ли в этой процедуре искажения? — священник потер подбородок. — Обязательно. Матрице необходимо «правильно понять» человека, а для этого молитва (как основной вид обращения, не считая популярных выклянчиваний удачи во всем и нежданного богатства) должна идти от сердца, то есть быть искренней, а именно вибрировать как можно выше.

Лоренсио остановился, залез в карман сутаны и, выудив оттуда платок, принялся вытирать вспотевшую шею.

— В случае когда душа возвращает Творцу любовь непредвзятую, чистую, истинную, Матрице как механизму преобразования делать нечего, поток информации проходит без искажений.

— Я, знаете ли, святой отец, все еще в недоумении, как ваши разглагольствования, в сопровождении множества незнакомых мне слов, весьма загадочные и, надо полагать, очень глубокие, связаны с моим делом к вам? — неожиданно перебил храмовника Ромео, начинавший уставать от тяжело воспринимаемой им речи обладателя столь необычного знания.

— Терпение, мой друг, терпение, — храмовник запрятал платок обратно в сутану. — Дойти до конца пути, на коем оказался, — величайшая добродетель, даже если выпавшая вам тропа проходит через зловонные болота или, к примеру, как сейчас, через небыструю беседу с занудой-церковником. Любовь к Богу в виде потока энергии есть связь «вертикальная», любовь к ближнему, — тут Лоренсио многозначительно подмигнул Ромео, — «горизонтальная», то есть не покидающая пределов Матрицы, в этом случае она (Матрица) трансформирует (толкует) любовь источника, например некоего Ромео, к восприятию «потребителем», некоей Джульеттой, выступая третейским судией меж двух эго-программ.

— Про себя и самую лучшую девушку на свете я понял, а вот эго-программа, это что? — Ромео снова поморщился от незнакомого и неясного определения.

Лоренсио кивнул:

— То, что люди называют безответной любовью, есть случай отсутствия эго-программы у «источника», истинная земная любовь — это отсутствие программ у обеих сторон.

— Поясни, — произнес Ромео в замешательстве.

— Когда тебе, Ромео, ничего не нужно от Джульетты, равно как и ей от тебя, кроме нахождения подле друг друга, — улыбнулся священник.

— Это про нас, святой отец, обвенчайте же скорее истинно любящих.

— Не забывай о терпении, — напомнил Лоренсио. — В вашем случае, если, конечно же, ты не обманываешь меня и уверен в чувствах партнерши, Матрица оказывается «лишней», с ее стороны не происходит никакого вмешательства в процесс обмена вами своей энергией. Есть, ты знаешь, и понятие «Раба любви», так именуется схема, когда эго-программа «потребителя» нейтральна (Джульетте все равно), а у «источника» (Ромео) избыточна, Матрица при этом открывает для себя пещеру Али-Бабы.

— Забирает всю любовь? — прошептал пораженный юноша.

— Да, — согласно покачал головой Лоренсио. — Одному она не нужна, другой не может не отдавать ее, а третий обязательно подберет валяющийся в пыли алмаз, отринутый обоими.

— Есть ли способ избежать таких сценариев? — Ромео, натура чувственная, готов был уже пустить слезу.

— Любишь постановки со счастливым концом? — по-доброму усмехнулся священник. — Рецепт один — Вознесение. Дух, воспаривший над Матрицей (стадия сознания — Богочеловек), волен общаться с Богом прямо и способен изливать любовь на ближних без искажений (полное отключение от Эго) и условий (он уже получает любовь от Всевышнего, и этим все сказано). Чтобы было понятней, Иисус Христос — дух вне Матрицы, а христосознание — конечная цель эволюционного пути человека.

— Но он Сын Бога, не человек! — воскликнул Ромео.

— Как и все мы, — невозмутимо ответил Лоренсио. — Однако погружение наше зашло слишком глубоко, — храмовник потрепал густые вьющиеся волосы юноши, — давай-ка лучше о вас, влюбленных. Процедуру соединения душ начинает Кармический Совет…

— Пчеловод, — усмехнулся Ромео.

— …в его арсенале двенадцать вариантов. Он создает «импульс» подвода родственных душ, притяжение, не объяснимое с точки зрения самой души (тянет, сам не знаю почему).

— У меня так и было, — взволнованно подхватил Ромео, он подскочил со скамьи и начал громыхать своей шпагой по полу. — Вот именно так.

Лоренсио, не обращая внимания на беспокойство слушателя, продолжил:

— Импульс рождает ответное «возбуждение» души, и она включается в процесс влюбленности (хотя пока, на физическом плане, не в кого) беспредметной. Матрица перебирает сигналы между «претендентами», выискивая наиболее сильные в данный текущий момент, и подключается на пару. Задача души — исполнение Контракта, задача Кармического Совета — исполнение душой Контракта в определенных пределах, задача Матрицы — исполнение душой Контракта в определенных Советом пределах с максимальным эффектом для себя.

У Ромео глаза вылезли из орбит, а безусый рот растянулся в клоунской улыбке. Сия метаморфоза не прошла мимо внимания удовлетворенного подобным эффектом своей речи храмовника:

— Иными словами, Матрице наплевать, с кем вы идете в церковь венчаться, если вам предписано Контрактом создание семьи, лишь бы быстрее, Совету же не все равно, кого вы ведете под венец, если ваш избранник (душа) не из списка родственных, то есть вне определенных пределов, вам же (душе), как известно, хочется обручиться с тем, кого выбрали вы сами (резоны вашему решению сейчас не обсуждаем).

Лоренсио с победоносным видом взирал на все еще открытый рот и выкатившиеся глаза слушателя:

— Возникает настоящий любовный треугольник: душа, Кармический Совет и Матрица.

После этих слов в церкви воцарилась тишина, храмовник торжествовал, юноша приходил в себя. Наконец, глаза Ромео вернулись на место, а губы приняли приличествующий нормальному рту вид:

— Где же здесь Бог, куда Он смотрит?

Читая пастве проповеди, отец Лоренсио редко переигрывал, хотя с детства имел склонность к театральности и показушничеству в поведении, баловался экспериментами с интонациями, для чего часами простаивал у зеркала в поисках подходящей позы и жеста, отрабатывал мимические приемы округления очей, искривления бровей и надувания щек. Сейчас, после затянувшейся паузы, более напоминающей антракт, он громко прокашлялся и, поиграв желваками, неторопливо начал:

— Матрица — это театр, а Господь Бог стоит у входа и ждет нас, наигравшихся и, возможно, опьяненных аплодисментами, но настоящих (не заблуждайтесь, рукоплещут игре, а не вам). Не имей душа Свободы Выбора, как устроено в иных универсумах, эти