— А мозги мои съесть не хочешь? — спросил я.

— Зачем? — удивилась тварь. — Ты человечек глупый. Иначе бы сюда не попал. Съем твои мозги, еще и сам поглупею.

— Это разумно, — согласился я.

Переулок был узким, стены шершавые.

Ни магии, ни оружия у меня не осталось, но какая разница?

Мир состоит из того, чем можно убивать.

Просто нужна привычка, чтобы видеть его таким.

— Кто твой Хозяин? — спросил я. — Видимо, жалкий недоучка, если создал тебя, небось даже читать не умеет.

Это была дешевая хитрость, знаю.

Но попробовать стоило.

Я надеялся, что оно назовет мне имя. Или даст какую-то другую подсказку.

Тварь засмеялась:

— О, ты не знаешь Хозяина… Нет никого мудрее на свете.

Склизкое существо подползло ближе.

— Я не буду убивать тебя сразу. Когда я оторву тебе голову, то впрысну тебе немного своего яда. Твой мозг останется жив, и ты увидишь Хозяина…

Его лица исказились от бесконечной гордости.

— И мучаясь в Лимбе, ты будешь жалеть о том, что при жизни не заслужил шанса служить Ему…

Я сделал зарубку.

Этот Хозяин как-то сдвинут на Лимбе.

Недаром уже второй из его прислужников говорит о Круге Серого Ожидания.

— Дай мне шанс, — улыбнулся я.

Тварь накренила влажное туловище, как люди склоняют голову.

— Ты не заслужил, — сказала она.

И в этот миг я мог бы ее убить.

Но где-то там, наверху, сидит злой ощипанный ангел, он терпеливо ждет, когда у вас почти получилось, чтобы сразу же все испортить.

— Ни с места, тварь! — раздался громовой голос.

Двое гвардейцев показались на улице, гремя бронзовыми доспехами.

Это они не мне, надеюсь?

— Именем Малахита! — закричал первый ратник и, высоко подняв полуторный меч, кинулся к твари.

Главный ваш враг на поле боя — это союзники.

Они сделают все, чтобы угробить и себя, и вас.

Тварь повернулась.

Яркий огненный луч вырвался из бирюзового глаза.

— Вот тебе, гадина! — громко воскликнул ратник.

Он выставил сверкающий щит.

Не знаю, на что бедняга надеялся. Может, на то, что луч отразится и распилит чудовище на куски. Или хотел поиграть в солнечные зайчики.

Естественно, у него ничего не вышло.

Пламя разрубило адамантовый щит и отсекло человеку руку. Тот упал на грязную мостовую, крича от боли.

Кровь широкой струей хлынула на его товарища.

«Идиоты», — подумал я.

— Умри! — закричал второй ратник.

Он тоже кинулся в бой.

Это был тот самый парнишка, что доложил Огнарду о нашествии зомби.

Я наклонился, подобрал булыжник потяжелее и резко швырнул его бедолаге в голову.

Камень врезался в шлем, с глухим колокольным звоном, и юноша кувыркнулся на спину, теряя щит. В ту же секунду огненная струя пропорола воздух, пройдя точно над пареньком.

Сколько жизней можно спасти, если давать людям вовремя по башке!

— Эй, — позвал я. — Ты про меня не забыл?

Тварь снова повернулась ко мне.

— Ты разозлил Хозяина, — чуть слышно прошептала она.

— Пусть выпьет валерьянки, — ответил я.

И дернул за веревку.

Ту, что была привязана к зубцу крепостной стены.

Черная, широкая трещина еще дымилась; камни закачались, с тяжелым скрипом задвигались и рухнули на чудовище.

Ужас отразился в распахнутом бирюзовом глазу.

Тонко закричали лица, испачканные в грязи.

Я шагнул в сторону, и гремящая лавина камней размазала тварь в кровавую кашу.

— Как ты?

Я склонился над пареньком.

Он сидел на камнях, весь залитый кровью, и пытался снять шлем.

— Что… что случилось? — прошептал он.

— Ты сдал тест на идиота, — ответил я. — Поздравляю, прошел. Можешь смело служить дальше.

Парень был вне опасности, да и нельзя убить человека, саданув его по колдовскому шлему.

Тогда я шагнул ко второму.

Это был опытный, убеленный сединами воин, вот почему остался в пехоте, а не получил боевого ворона. Это для молодых.

— Как рука? — ласково спросил я.

Поднял ее с мостовой, повертел в руках.

Да вроде цела.

На колбасу сойдет.

— Скажите моей жене, — чуть слышно прошептал воин, — и детям… что я их сильно люблю.

— А врать-то нехорошо, — сказал я.

Наклонился над ратником, сжимая обрубок, и энергично потер его о кольчугу, словно о терку, зачищая край.

По-хорошему, стоило сперва снять с бедняги броню. Только времени не было. Ничего, сойдет и так — как сказал Бог, создавая с похмелья мир.

Я приложил обрубок на место и прошептал:

— Sanitas.

Тот медленно прирос.

— Integritas, — чуть слышно добавил я.

Кожа солдата вспучилась.

Грязь и гнутые обломки кольчуги медленно выходили из нее. Больно, но это лучше, чем потом загноится и червегоблины отложат личинки.

— Вот и все, — заявил я.

Потом взглянул на солдата.

— Если бы ты любил жену и детей, — сказал я, — то стал бы зеленщиком или плотником. Но государя-императора ты любишь гораздо больше и готов оставить ее вдовой, а их — сиротами. Так что хватит брехать.

Я оставил его стонать от боли и ярости.

Подошел к твари.

Та успела растаять — мудрый Хозяин не хотел оставлять следов. Молодец!

— Клянусь Перуном!

Голос Огнарда пронесся по переулку.

Воевода подбежал к нам. С ним были двое солдат.

— Быстро отправьте магов проверить канализацию, — сказал я. — Эту тварь я остановил.

Воевода посмотрел на вязкую кровавую лужу.

— Думаю, она была одна, — отрывисто бросил я, — но лучше не рисковать.

— Выполняй! — приказал Огнард.

Один из солдат сломя голову кинулся прочь.

Воевода проверил раненых.

— Ты не сказал, что лекарь, — заметил он.