самый удачный жизненный путь, только на еще более рискованном уровне. Она отдавала себе отчет, что, если семейная жизнь ее девочки не сложится – а вероятность успеха этого брака казалась ей весьма сомнительной, – страдания принцессы Уэльской станут достоянием всей страны. За ее жизнью, как за бульварным романом, будут, смакуя подробности, постоянно следить обыватели. И далеко не всегда доброжелательно настроенные.

Не слишком верила Фрэнсис и в истинность любви Дианы. Нет, в том, что девушка влюблена по уши, сомневаться не приходилось. Но в кого? В конкретного мужчину? В живого человека? Или в символ, в титул?

Она задала волнующий ее вопрос напрямую:

– Кого ты любишь на самом деле – его или того, кем он является по статусу?

– А какая разница?

Такой ответ еще больше напугал ее мать.

Официально о помолвке объявили через три недели. 24 февраля Диана была приглашена на традиционное английское чаепитие, так сказать, в узком кругу семьи. В Поклонном зале Букингемского дворца собрались королева Елизавета, принц Филипп, принц Чарльз и леди Диана Спенсер.

«Я интуитивно понимала то, чего не понимали многие своим разумом: Чарльз неотделим от своего статуса, он родился принцем и вырос наследником престола, без этого статуса, без сознания своего положения Чарльз не был бы Чарльзом»

Девушка была напряжена как струна. Чарльз тоже заметно нервничал. Он понимал, что после этого шага мосты будут сожжены. Отступить будет нельзя!

Приняв участие в семейном чаепитии, пара спустилась по лестнице в сад. Там их уже поджидали сгорающие от нетерпения репортеры.

– Какими словами вы могли бы описать свое состояние? – спросил один из журналистов.

Этот вполне безобидный вопрос явно застал Чарльза врасплох. Он честно признался, что ему очень трудно найти правильные слова. Еще бы! Ведь его раздирали такие противоречивые чувства. Но о них рассказывать было нельзя, поэтому он быстро взял себя в руки и продолжил:

– Чувство восторга и счастья. В глубине души я изумлен, что Диана оказалась такой храброй девушкой… Храброй, потому что согласилась выйти за меня замуж.

Но следующий вопрос вызвал еще большее смятение.

– Вы влюблены?

– Конечно, – не задумываясь, выпалила Диана.

Чарльз же сделал весьма двусмысленное дополнение:

– Что бы ни значило это слово – влюблен. Можете истолковать мои слова, как хотите…

Диана позже с горечью вспоминала: «При упоминании о любви мой будущий супруг умудрился перед всем миром заявить: “Что бы ни подразумевалось под этим словом”. Мне бы обратить внимание, поскольку оказалось, что мы действительно подразумеваем разное: Чарльз – светскую любезность по отношении ко мне, а я – настоящую влюбленность».

Но в тот момент она не обратила на это внимания. Или постаралась не обратить.

А приготовления к свадьбе шли своим чередом. Примерно за неделю до судьбоносного чаепития во дворец приехал придворный ювелир. Он привез женские кольца – неизменный главный атрибут любой помолвки.

В его саквояже лежало множество колец. С сапфирами. С бриллиантами. Но выбирала подарок не невеста. И даже не жених. Решение, как практически во всех вопросах, касающихся семьи, принимала королева. Именно Елизавета предложила перстень из белого золота с огромным сапфиром и восемнадцатью бриллиантами. Конечно, весь набор украшений показали затем Чaрльзу, и только в последнюю очередь – Диане. Но оба знали о выборе королевы и, естественно, согласились с ним. Чарльзу, скорее всего, было безразлично, что выбрала мать. А Диане, как потом выяснилось, подарок не понравился. Но разве могла девятнадцатилетняя девчонка спорить с самой королевой Англии?! Конечно, нет. И только через много лет она публично заявила, что выбор свекрови показался ей безвкусным: «Я бы никогда не выбрала такую безвкусицу. Если бы мне действительно предложили выбирать, я бы остановилась на каком-нибудь более простом и элегантном варианте».

Вечером после объявления помолвки невесту принца, чтобы спрятать от навязчивых журналистов, отвезли в резиденцию королевы-матери – Клaренс-Хaус. И там ее ждал еще один сюрприз. На кровати лежало письмо от миссис Паркер-Боулз, от Камиллы. В нем соперница, очень мило и совсем по-дружески, поздравляла выбранную, в том числе и с ее участием, невесту любовника и, как ни в чем не бывало, предлагала позавтракать на следующий день вместе.

Будь Диана постарше и поискушенней, она, возможно, и приняла бы правила игры, предложенные ей в первый же вечер. Но она была… Нет, не глупа. Она была наивна. И по-детски самоуверенна. Это письмо, конечно, резануло ей сердце, ведь датировано оно было 22 февраля. Соперница явно давала понять, что в курсе семейных дел Чарльза, раз узнала о помолвке за два дня до ее официального объявления.

Но будущая принцесса Диана уговорила себя не слишком расстраиваться, приняв этот инцидент за истерический поступок проигравшей соперницы. Не портить же себе такой важный день глупыми пакостями бывшей – ах, если бы это было так?! – любовницы жениха. Все, что было у него до свадьбы, – не в счет. Теперь Чарльз изменится, ведь рядом с ним будет его молодая жена. Жена, сохранившая свою девственность только для него. Принесшая ее в дар своему единственному – так искренне тогда верила Диана – мужчине. Невинность и чистота – вот ее главное оружие в борьбе с потасканной, потрепанной жизнью Камиллой! И это оружие непобедимо!

Так в тот вечер посчитала избранница принца и брезгливо отбросила от себя гадкое письмо…

Справедливости ради надо сказать, что Камилла в тот момент вряд ли ликовала, да и вряд ли хотела сделать Диане гадость. Разве что в глубине души. Она была гораздо прагматичнее и Чарльза, и его юной невесты. Поэтому, понимая, что у их с Чарльзом романа никогда не было никаких шансов, старалась помочь ему устроить его жизнь с максимальным комфортом. И не будь Диана на самом деле в него влюблена, возможно, все бы и получилось. Камилла готова была поделиться сведениями о том, как обращаться с Чарльзом так, чтобы он был доволен и счастлив. И с ее точки зрения все складывалось прекрасно – принц получал подходящую жену и мать будущих наследников, Диана – статус принцессы, а ей самой оставалась их нежная дружба, в подробности которой будущей принцессе вникать и не нужно. Эндрю Паркер-Боулз ведь не вникал, поэтому так и остался хорошим другом Камилле с Чарльзом, и даже впоследствии присутствовал на их свадьбе.

«Я столько лет просто берегла себя для него, Чарльз обязательно должен оценить мою недоступность для других. Была где-то в глубине мысль, что именно в этом мое преимущество перед Камиллой»

Увы, все участники этой драмы ошиблись друг в друге.

Через три