Я закрываю глаза, но в этот раз мне не удается сдержать слезы. Конечно, часть меня будет жалеть о том, что я не закончила сезон, но куда большая часть нуждается в чем-то новом. Я больше не могу посвящать всю свою жизнь бейсболу. Если для этого нужно уйти из команды – пусть так и будет.

– Я жалею о том, что потратила столько времени впустую. Мне нужно приобрести какие-то новые навыки и задуматься о своем будущем.

Джейс берет меня за руки и крепко сжимает ладони.

– Чарли, что с тобой происходит на самом деле? Забудь про команду. Дело ведь не в бейсболе. Расскажи мне, и мы вместе постараемся во всем разобраться. Я могу тебе помочь.

Он очень милый. Вот почему именно Джейс стал нашим капитаном. Он такой внимательный и всегда заботится о команде. Но что я должна сказать? Что я устала притворяться парнем? Устала от того, что друзья смеются над моим желанием быть женственной? Что я хочу научиться выбирать себе красивую одежду и подружиться с другими девчонками? Ну да, конечно. Это прозвучит глупо.

Я качаю головой и утираю слезы.

– Прости.

Не выдержав их разочарованных взглядов, я выбегаю из кабинета.

Я ни капли не удивлена тому, что дома меня встречает встревоженный отец. Конечно же, тренер уже успел ему позвонить. Когда я захожу в гостиную, он без лишних слов разводит руки, и я бросаюсь в его объятия. Слезы уже давно высохли – я не привыкла показывать эмоции на людях, и мне все еще стыдно, что тренер с Джейсом видели меня в таком состоянии – но мои глаза все еще красные, а лицо слегка опухшее. Папа прижимает меня к себе и качает, как маленького ребенка. Я растворяюсь в его любви, словно она волшебным образом решит все мои проблемы.

– Детка, что случилось?

Я ни за что не расскажу ему, что мое сердце разбито из-за Эрика. Честно говоря, я даже не уверена, что мой внезапный срыв произошел из-за безответной любви. Конечно, я расстроена, что он не ответил мне взаимностью, но это не та причина, по которой я решила уйти из бейсбола. Дело было в том, что лучшие друзья не посвятили меня в свои планы насчет выпускного, а товарищи по команде открыто высмеяли меня при всех.

Я наслаждаюсь теплом папиных рук, надеясь, что это объятие будет длиться вечно.

– Все в порядке. Мне просто нужен перерыв.

Отстранившись, папа смотрит на меня, нахмурив брови.

– С чего такие перемены?

Я пожимаю плечами.

– Мне надоело быть посмешищем. Всю свою жизнь я упорно трудилась, оттачивая навыки в спорте, который не может предложить мне никакого будущего. Разве в этом был смысл? И чем мне пришлось пожертвовать, чтобы стать той, кто я есть?

Папа становится еще мрачнее, словно я только что его оскорбила.

– Что это значит? Что не так с тем, кто ты есть?

Я разворачиваюсь и падаю на диван.

– Я не нормальная, пап. Я не такая, как другие девчонки. Они не хотят со мной дружить, а парни не хотят со мной встречаться. Никто не знает, что делать с пацанкой, которая занимается мужским спортом, не носит милые наряды, не красится и дружит только с парнями. Внимание журналистов только ухудшает ситуацию. Ребята в школе смеются надо мной. Даже моя собственная команда смеется надо мной. Даже Эрик, Кев и Диего. Я ужасно от этого устала.

Папа явно расстроен. Я уже жалею, что обо всем ему рассказала: теперь он будет думать, что это его вина. Мы потеряли мою маму, когда мне было шесть лет. С тех пор я была единственной девочкой в папиной жизни. И так уж вышло, что я была единственной девочкой в своей жизни.

В этот момент папа опускается на диван рядом со мной и прячет лицо в ладони.

– Прости, Чарли. Это моя вина. Я ничего не понимаю во всех этих девичьих вещах.

Я кладу руку ему на колено и сжимаю пальцы, пытаясь его утешить.

– Ты не виноват. Ты делал все, что мог. Мама умерла, а за ней и бабушка. Вы с дедушкой и твоей командой вырастили меня, и я этим горжусь. Я всегда любила свою жизнь. Просто… сейчас мне нужно разобраться в себе.

Несколько минут мы сидим в полной тишине, пока мой телефон не начинает звонить. Папа бросает на меня вопросительный взгляд, когда я отключаю звук и откладываю мобильный.

– Это Эрик. Я не хочу с ним разговаривать, – объясняю я.

Папа колеблется, словно хочет что-то сказать или по крайней мере задать еще несколько вопросов, но вместо этого он произносит лишь:

– Я могу что-нибудь сделать?

Я бы с удовольствием приняла его помощь, если бы знала, что вообще может мне помочь. Я даже не знаю, чего я хочу. Я знаю лишь то, что мне грустно, и Эрик – последний человек на планете, которого я бы хотела видеть.

– Нет. Думаю, мне стоит немного помахать битой. Избавиться от накопившейся энергии.

Папа окидывает меня внимательным взглядом, но затем согласно кивает.

– Хочешь, я буду подавать тебе мяч?

– Нет, спасибо. Я использую сетку.

– Хорошо. Но ты придешь на игру сегодня вечером?

Я задумываюсь. Остаться дома и хандрить или пойти на стадион и занять свои мысли игрой хотя бы на пару часов? Ответ очевиден.

– Да, я приду, но сегодня я буду одна.

На папином лице появляется неуверенная улыбка.

– Как скажешь. Я выхожу через полтора часа.

– Я буду готова.

Наклонившись вперед, папа целует меня в лоб.

– Я всегда на твоей стороне, детка. Что бы ни случилось.

– Я знаю, пап. – Я медленно поднимаюсь на ноги. – Скоро увидимся.

– Приходи в себя.

Я переодеваюсь в форму для тренировок и направляюсь на задний двор, к нашей бейсбольной сетке. (Еще одна причина, почему хорошо иметь богатого отца, помешанного на бейсболе.) Весь следующий час я не думаю ни о чем, кроме тренировки. Смахнув с лица капли пота, я в очередной раз замахиваюсь битой, как вдруг из дома раздается два мужских голоса. Один из них принадлежит отцу, но второй кажется мне незнакомым. Это точно не Эрик, Кев или Диего: они говорят гораздо громче.

Я выключаю машину, подающую мячи, и выхожу из сетки как раз в тот момент, когда на задний двор выходит папа в сопровождении Джейса. Очень странно видеть его в моем доме, стоящим прямо напротив меня, рядом с моим отцом. Я никогда не приглашала в гости товарищей по команде, хотя они наверняка были бы в восторге. Даже не знаю, почему я никогда их не звала. Пожалуй, я слишком ценю свои границы. Мне не нравится, когда малознакомые люди вторгаются в мое пространство. А еще дело в том, что мой дом выглядит немного безумно, и я не хочу показаться хвастуньей. Команда и так относится ко мне иначе, потому что они знают, кто мой отец. Если бы они побывали в нашем особняке с тренировочной сеткой, целым бейсбольным полем на заднем дворе и кучей других крутых штук – наши отношения стали бы куда более напряженными.