тебя была веская причина, чтобы прерывать мою тренировку? — спросил он.

— Эмия, — начал Роб, переменившимся голосом. Теперь он был абсолютно серьёзен. — Я стар, но не глуп. Я прекрасно понимаю, что эти твои тренировки в тайне ото всех преследуют одну единственную цель, — Роб сделал шаг вперёд, встав всего в полушаге от Эмии, и заглянул ему прямо в глаза. — Ты собираешься сбежать отсюда, и, судя по тому, что я видел, у тебя есть все шансы осуществить задуманное.

— И что с того? — не стал отрицать ставшее уже очевидным Эмия.

— Ты не единственный, кто хочет вырваться на свободу.

— Уверен, что так, — кивнул Эмия. — Хочешь, чтобы я и тебя с собой прихватил? — уже зная ответ, спросил он. Мотивы Роба были бы очевидны и слепому.

— Нет, — мотнул головой Роб. — Я своё уже пожил.

— Значит, дети.

— Прошу, нет, умоляю тебя, — вцепился Роб Эмии в плечи. — Когда ты будешь готов, пожалуйста, возьми их с собой. Пускай не всех. Пускай их будет всего несколько, — повысил голос Роб. — Возьми, кого сможешь, и уведи их как можно дальше от этого проклятого места. Прошу тебя, — по морщинистому лицу Роба побежали слёзы. — Я не могу им помочь… Не так, как можешь ты, поэтому…

— Да? И кто же будет в числе этих нескольких? — холодно произнёс Эмия, сбрасывая с себя руки Роба. — Кто будет решать, кому из детей жить, а кому умереть в оковах? Ты? — он сурово посмотрел в его ошеломлённые глаза, отчего Роб, не выдержав, невольно подался назад. — Или же хочешь, чтобы я сам выбрал? Чтобы сам решил, чья жизнь достойна спасения, а чьей лучше пожертвовать? Чего молчишь, старик? — сделал он шаг вперёд. — Если захотел сбросить на меня всю ответственность, то хотя бы имей мужество сказать мне об этом прямо.

— Нет, ты не так понял… — замотал головой Роб, продолжая отступать под напором Эмии.

— Что я не так понял? — спросил Эмия, когда стена заставила Роба остановиться. — Какого благородного посыла я не уловил в твоей «самоотверженной» просьбе? — хоть он и был немного ниже Роба, в тот момент последнему казалось, что Эмия сильно над ним возвышался. — Отвечай мне, — с тщательно сдерживаемой яростью спросил Эмия.

На несколько мгновений Роб просто лишился дара речи. Отчасти это было вызвано столь бурной реакцией Эмии, но в куда большей степени его смутило понимание истинности его слов. Придя к нему и высказывая свою просьбу, Роб даже не задумался об обратной её стороне. О том, что выбирая, кого спасти, Эмии также придётся выбрать, кого ему бросить. А ведь он, по сути, был точно таким же ребёнком…

За такое Роб даже прощения попросить не мог.

Но, что самое худшее, даже осознав теперь всю тяжесть своей просьбы, Роб не мог от неё отказаться. Не мог не взваливать её на Эмию, поскольку… поскольку иначе…

— Они все умрут, — очень тихо прошептал Роб.

— Что ты сказал? — переспросил Эмия, не расслышав его слов.

— Я сказал, что, если ничего не сделать, то все на этом острове умрут.

Глава 3

Очередной день и без того крайне неприятного пребывания на невольничьем острове принёс с собой чистое безоблачное небо, палящее солнце и редкое для этих мест отсутствие морского бриза. Было очень жарко.

Если в обычные дни с ног во время перерыва валилось около трети всех рабов, то сегодня таких было больше половины. На воду надзиратели, как и всегда, расщедриваться не торопились, выдавая оную строго фиксированными маленькими порциями, и даже передохнуть где-нибудь в тени они возможности никому не предоставляли. Работа шла в прежнем режиме.

В надежде хоть как-то облегчить свои страдания, дети обвязывали свои рваные рубахи и майки вокруг голов, но помогало это слабо. То и дело кто-нибудь из них терял сознание от солнечного удара, и только в таких случаях наблюдающие за рабами наёмники оттаскивали их вглубь пещеры. Большая часть остальных детей смотрела на такое положение с завистью. Конечно же, им было жалко своих товарищей, но желание спрятаться от жары и передохнуть перевешивало любую жалость.

Недовольные сложившейся ситуацией, некоторые дети даже отважились пойти на обман надзирателей, имитируя потерю сознания и у себя, но таких довольно быстро выводили на чистую воду и жестоко наказывали в назидание остальным. Уже к обеду не осталось ни одного желающего последовать их примеру. Работа была тяжела и мучительна, но побои, плеть и розги выглядели в глазах детей много хуже.

В таких обстоятельствах даже обычно невозмутимому Эмии было сложно сохранять спокойное выражение на залитом потом лице. Хоть он и всем сердцем презирал свою бытность Стражем Противодействия, вновь прочувствовав на себе все негативные стороны человеческого существования, Эмия не мог не признать, что в том состоянии были и свои плюсы. В частности его совершенно не беспокоили такие вещи, как усталость, жажда, голод, необходимость в регулярном сне и, конечно же, в ещё более регулярных процедурах по избавлению от отходов человеческой жизнедеятельности.

Впрочем, несмотря на это, все жалобы и причитания были бессмысленны, неуместны и, что самое главное, на них попросту не было времени. С трудом одолев свой обед (из-за жары кусок совершенно не желал лезть в горло), Эмия постарался отрешиться ото всех временных неудобств и полностью сосредоточиться на осмыслении приобретённых недавно знаний.

Вчерашний разговор с Робом подарил ему очень много пищи для размышлений.

* * *

— Рассказывай, — всё ещё хмурый Эмия, рухнул на пол, скрестив под собой ноги. — Только коротко и по сути.

Почувствовав облегчение от, пускай и не сильно, но всё же смягчившегося тона Эмии, Роб, немного помешкав, сел напротив и нервно погладил бороду.

— Хорошо, — устало выдохнул он, — только дай мне минуту. Так, с чего бы начать…

— Начинай с главного, — холодно отрезал Эмия. — «Все на этом острове умрут» — так ты сказал. Что это значит? Я так понимаю, под «всеми» ты имел в виду только рабов, правильно?

— Не только, — мотнул головой Роб. — Я не до конца уверен, но… — не зная, как точнее и лаконичнее выразить все свои мысли, Роб тихо вздохнул. — Прости, мальчик, — посмотрел он тому прямо в глаза, — кратко не получится.

— Рассказывай уже, — поторопил Эмия.

— Ты же знаешь, чем мы занимаемся на этом острове? — осторожно поинтересовался Роб. Ему было прекрасно известно, как неохотно кто-то из надзирателей или магистров утруждал себя какими-либо объяснениями, из-за чего подавляющее большинство рабов даже не понимали значения выполняемой ими работы. Было задание на день, и дети послушно шли его выполнять, боясь возможного наказания. Мало кому