— Х-хрен его знает, — Хорёк затрясся сильнее. — Он их голыми руками. Как… как будто с мешками картошки управлялся. Шею Борову свернул, как цыплёнку!

— На моей территории? — Фёдор воткнул нож в стол. — Кто-то посмел убить моих людей на моей земле?

Он оглядел своих головорезов:

— Найти. Всех опросить. Каждую крысу в округе трясти, пока не выясним, кто этот отщепенец.

Громилы закивали. Хорек немного приободрился — похоже, избежит наказания за провал.

— И, Хорёк… — Фёдор улыбнулся, от чего его лицо, изборожденное шрамами, стало ещё страшнее. — Раз уж ты такой наблюдательный… будешь лично участвовать в поисках. В первых рядах.

Парнишка побледнел. Все знали, что значит быть «в первых рядах» — быть живой приманкой.

— Никто, — Фёдор повысил голос, чтобы слышала вся таверна, — никто не смеет убивать моих людей безнаказанно. Найти и примерно наказать. Чтобы другим неповадно было.

Глава 4

— Сашенька, вставай! Опоздаешь!

Голос бабушки пробился сквозь сон.

С трудом разлепляю глаза — всё тело нещадно ноет после вчерашней драки.

— Я поговорила с завучем, — бабуля хлопотала у шкафа, доставая форменный мундир. — Они в курсе о твоей временной потере памяти. Но ты всё равно не напрягайся особо, хорошо? Доктор Мельник говорил, нужен покой.

Она расправила складки на мундире с особой заботой и продолжила:

— Правда, пропускать занятия тоже нельзя. Сам знаешь, могут и отчислить. К тому же программу запустишь… А ты у меня всегда хорошо учился.

— Угу, — бурчу, потягиваясь.

Каждое движение отдаётся болью в растянутых мышцах. Так неохота вставать! Поспать бы! Разве не странно? В прошлой жизни обожал учиться — жадно впитывал знания в каждом монастыре, в каждой школе боевых искусств. А сейчас, при одной мысли об академии, накатывает непонятная лень. Даже тоска. Может, виной — остаточная память тела? Похоже, прежний владелец не особо жаловал учёбу. Ну, или я просто решил спихнуть на него собственное тунеядство. Удобно, кстати, но не в моём стиле.

— И позавтракай нормально, — Вера Николаевна поставила на стол тарелку с кашей. — Нельзя на занятия с пустым желудком.

Смотрю, как она суетится вокруг, и приходит мысль: если уж занесло меня в этот мир, придётся учиться здесь выживать. А значит, необходимо разобраться с местной системой эфирных боевых искусств. При чём жизненно. Даже если каждое движение сейчас отдаётся болью в побитом теле.

— Бабуль, — заставляю себя улыбнуться. — Не волнуйся. Справлюсь.

Она на мгновение замерла, вглядываясь в мою сонную моську:

— Конечно справишься, Сашенька. Ты же Волков.

— Этого не отнять, — киваю уныло, она же как-то странно кашлянула, затем снова посмотрела на меня.

— Может, проводить тебя до академии? — и обеспокоенно поправила воротник моего мундира.

— Да не стоит. Только скажи адрес и в какой район идти. Этого будет достаточно.

И бабуля подробно объяснила маршрут — две станции на эфировозке. Кстати, что это за хрень вообще? Ну-с, скоро выясню. Потом направо по Гороховой, мимо старого рынка. В общем, внимательно выслушал, отметив ориентиры. С топографией всегда дружил, так что — выкинь меня в чужой стране — не заблужусь.

Умывшись и одевшись, быстро расправился с кашей, даже не заметив, как опустела тарелка. Поймал удивлённый взгляд бабушки.

— Знаешь, Саш, — она задумчиво протирала чашки. — Ты после больницы какой-то… другой.

— М? Да? — и приподнимаю бровь.

— Раньше бы ты уже десять раз поспорил, понервничал из-за каждой мелочи. А сейчас такой спокойный, собранный.

Улыбаюсь в ответ с усмешкой:

— Видать, по голове хорошо прилетело. Может, оно и к лучшему?

Полотенце со свистом рассекло воздух, несильно шлёпнув меня по плечу.

— Пошути мне ещё на эту тему! — но в глазах бабушки плясали смешинки. — И не опаздывай в академию. Ох, что ж я с тобой делать-то буду…

— Любить и кормить, — чмокаю её в щёку, пряча улыбку. Кто бы мог подумать — суровый наёмник, прошедший огонь и воду, сюсюкается со старушкой. Хотя, может такого семейного уюта мне и не хватало в прошлой жизни?

* * *

Утренний Петербург буквально дышал морозной свежестью. Снег за ночь замёл все следы, превратив грязные улицы в белоснежную сказку.

Иду к остановке, разглядывая улицу при дневном свете, да таком, что резало глаза. Цветочная лавка напротив нашего книжного уже открылась — сквозь запотевшие стёкла виднелись пышные букеты. Интересно, где же та девушка, что вчера…

— Доброе утро, Санёк!

Оборачиваюсь. Та самая соседка как раз выходила из лавки, закутанная в пальто и тёплый шарф. А она постарше, чем казалась.

— Доброе, — киваю в ответ, взглянув на её русые волосы.

— Хорошо себя чувствуешь после больницы? — в её зелёных глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие. Судя по голосу, я был для неё лишь соседским мальчишкой. А ещё — у неё колечко на безымянном пальце.

— Вполне, спасибо, — и машинально потёр ноющее после вчерашней драки запястье.

Она улыбнулась и заспешила к остановке. Смотрю ей вслед, пока она не села в ОГРОМНУЮ КОНКУ, так похожую на трамвайный вагон, и поехала в противоположном от моей академии направлении. Так вот как выглядят эфировозки. Громоздкие, медленные, как черепахи, но при этом довольно вместительные. Ещё и передвигаются на эфирных кристаллах. Пусть и на минимальной скорости, зато не пешком. В них даже сиденья есть!

Моя эфировозка с номером пять подошла через пару минут. В вагоне оказалось ещё и тепло — эфирные нагреватели под сиденьями работали исправно. Не, ну молодцы местные, молодцы. Только вот отстают на век-другой в технологическом процессе, ну ничего — нагонят. В моем мире помнится уже первые танки были, да самолеты, однако, это не спасло нас от кровопролитных войн. Так что правильным ли путем идет этот мир — не мне судить. Но оценивать никто не воспрещал, так ведь? На второй остановке вошла группа старшекурсников в таких же мундирах, как у меня.

— … и представляешь, Парамонова явилась только к концу бала! — возбуждённо рассказывала высокая девушка своим спутникам. — Говорят, у неё с Орловым тайный роман!

— Да ладно! — подхватил юноша с эфирным знаком отличия на воротнике.

— Глупости какие, — фыркнула третья. — Просто опоздала, с кем не бывает.

Прикрываю глаза, делая вид, что дремлю. Вот же громкие студентики. Хорошо хоть