Небо посерело еще больше. Серый сумрак наползает со всех сторон, глухая змеящаяся дымовая завеса медленно опускается на нас сверху. Сухой грязный воздух щиплет горло даже сквозь респиратор.

– Я могу взять ее на колени, – говорит женщина, она плачет, колени у нее все разбиты, это я только сейчас замечаю, кровь размазалась по голени, она протягивает руки, чтобы забрать Бекку. – Черт, ну пожалуйста! – Голос повышается, пробиваясь сквозь шаль. – Ты уж мне доверься, я малютку тут на дороге не оставлю, я и Микке сказала: мы так не можем поступить, так нельзя, че ж мы тогда за люди.

Карола прижимает к себе Бекку, легонько укачивает ее, мотает головой, слезы текут по лицу, такая жара, она что-то кричит, та женщина выкрикивает что-то в ответ, Карола тоже кричит ей что-то.

– Слушай, приятель, – обращаюсь я к Микке, встав вплотную к окну, я смотрю на него: под губой топорщится бугорок снюса, еле заметный под его хипстерскими усами, его видно, только когда подходишь вплотную. – Можно же что-то придумать, мы могли бы все вместе втиснуться на заднее сиденье?

Он не отвечает, просто таращится на меня, я нагибаюсь, заглядываю в салон, за водителем расположились двое большеглазых белокурых мальчишек в плавках, у каждого на коленях по планшету.

– Привет, ребята, как мило, что вы можете нас подвезти, – говорю я, надеясь, что мои слова звучат открыто и дружелюбно.

– Еще одна семья, незадолго до вашей, – поясняет Микке чуть более строгим тоном. – Колесо прокололи. Он мне то же самое сказал – мол, уму непостижимо, что у нас нет своих «водяных бомбардировщиков».

Женщина активно жестикулирует, кричит что-то про дым, тычет пальцем куда-то в направлении деревьев, Карола снова мотает головой.

– У них, правда, не груднички, – продолжает мужик. – А у вас младенец. Так что мы развернулись и поехали обратно к вам. Вот только стоять тут и разглагольствовать не планировали.

Он крепче стискивает руль. По грязному лицу пробегает какая-то гадостная тень, глаза слезятся от дыма.

Женщина садится обратно на пассажирское сиденье, зло смотрит прямо перед собой.

– Будьте добры, – прошу я. – На заднее сиденье.

Микке косится на женщину:

– У нас там все забито.

– Будьте добры, молю вас.

– Мы и так добры, – фыркает она и утирает слезы запястьем, ее великодушие обратилось в озлобленность, – мы охренеть до чего добры.

Микке чешет светло-рыжую волосатую подмышку и отводит взгляд, и я вдруг понимаю: вот как в этой паре все устроено, она импульсивная и переменчивая, он неторопливый и осмотрительный, они дополняют друг друга.

– Есть еще вариант, если мы…

– Мы повернули обратно, а вы теперь стоите тут и спорите с нами, это же хрен знает что, как можно быть такими долбаными эгоистами?!

Они дополняют друг друга, а окончательное решение принимает всегда она, и вот сейчас она его приняла.

Рука на моей талии. Голосок за спиной:

– Папа.

Позади меня стоит Вилья. За руку она держит Зака, тот хнычет, кашляет под маской – не размышляй, просто делай, – я обнимаю его и беру на руки, словно большого теплого тюлененка, лоб у него красный и блестящий от пота, я поворачиваюсь обратно к машине.

– У моего сына астма! – громко обращаюсь я к мальчишкам на заднем сиденье тоном, который, как я надеюсь, не позволит усомниться в моих словах. – Он не сможет долго протянуть, если будет дышать этим воздухом!

И они ужимаются, смотрят на родителей, один из них рефлекторно открывает дверцу. «Ассар!» – шипит женщина – но дверь уже открылась, я распахиваю ее настежь и пристраиваю Зака на заднем сиденье, среди других детей, корпусом залезаю в салон и успеваю ощутить прохладу и чистый воздух, мягко целую его в лоб, вдохнув запах дыма, грязи, цитрусовую нотку экошампуня и дыхание смутных лет, что успевают уместиться в этом мгновении, он кричит «Папа!», когда я закрываю дверь машины.

– Поезжайте уже, – мямлю я Микке. Он кивает в ответ, в его глазах мелькает проблеск братского взаимопонимания, когда он произносит «в Реттвик» и резко сдает назад, вывернув колеса, в голосе сквозит облегчение, словно само название населенного пункта в Даларне уносит прочь все наши тревоги, и, рванув с места, машина тоже уносится вдаль.

Карола все так же стоит с Беккой на руках, жмурясь, зарывается носом в ее затылок, бормочет:

– Похоже, хорошие люди, ведь правда, кажется, это хорошие люди, так ведь, милый, это хорошие люди, ах мой малыш, мой милый малыш.

С первого появления автомобиля прошло меньше пяти минут. Спайдермен остался лежать на асфальте рядом с указателем «ЭСТБЬЁРКА 3».

– Лана Дель Рей, – бормочет Вилья в жаркую пустоту и подтягивает лямки, прежде чем повесить себе на спину рюкзак младшего брата. – Лана Дель Рей.

* * *

Домик в Таиланде. С этого-то все и началось. Дом с широкоформатным телевизором, тренажерным залом с беговой дорожкой и велотренажером, с собственным бассейном, наполненным бирюзовой водой.

Мы движемся в сторону Эстбьёрки, и я уже начал мысленно сочинять объяснение, поскольку знаю, что мне обязательно придется объяснять, как так получилось, что такой интеллигентный высокоорганизованный человек, как я, угодил в подобную историю: как бы ни было, вы ведь будете удивляться, какого фига я остался с семьей в заброшенном доме к северу от озера Сильян в то лето, когда в Даларне, Емтланде и Херьедалене полыхали пожары.

«У нас же Бекка родилась, – скажу я лучшей подруге жены по время похорон. – Мы были так счастливы – третий ребенок, наш последний ребенок, мы хотели, чтобы все было как-то по-особенному, так что решили пожить где-нибудь за границей, пока Карола будет в отпуске по уходу за ребенком, а Таиланд – прекрасное место для жизни с детьми». Простенький шведский стол с итальянскими закусками и красным тосканским вином, церковь с побеленными стенами, в Эстерлене, на Готланде, что-то в этом роде.

«Кароле так этого хотелось, она была так рада. – Ее подруга, высокая и симпатичная женщина, всем своим видом выражает укор, на ней черное платье, глаза подведены водостойким контуром. – Полгода на пляже, она об этом мечтала, и я хотел подарить ей эту мечту».

Три километра пути до Эстбьёрки занимают у нас час, у Каролы из-за сумки и икеевского мешка начинает болеть спина, нам приходится то и дело останавливаться, чтобы взять на руки Бекку, которая больше не хочет спокойно лежать в коляске, вопит и пытается содрать с себя маску. Надо бы развести ей еще смеси, но тогда мы целую вечность проторчим на обочине.

Колесики у чемодана ломаются в тот момент, когда мы добираемся до первого домика; простая каменная ограда, на участке детский игровой домик, покосившиеся футбольные ворота, батут,