Лола за спиной тети Кали страдальчески подняла глаза кпотолку, Маркиз же успокаивающе ей подмигнул. Он взял из теткиных рук конверт ипрочитал, что Калерии Ивановне Свириденко надлежит такого-то числа явиться кнотариусу Штокенвассеру по делу о наследстве.

— И не спрашивай меня, от кого наследство! зачастилатетя Каля. — Понятия не имею, кто мне чего оставил! Может, и вещь-тонестоящая! А только думаю, дай съезжу в Петербург, племянницу проведаю! Ужсколько лет не видались! Пока синенькие не поспели, как раз и обернусь!

— Хм, — произнес Маркиз, — какие зелененькиезнаю, это баксы, наши — это деревянненькие, а вот синенькие…

— Ох, и серый ты, Ленька! — вздохнула Лола.Синенькие — это баклажаны, все знают.

— Что я — баклажанов не видел! — Леня обиделся,что его обозвали серым. — Ты еще скажи, что я помидоров никогда не ел!

— А разве ел? — завопили хором Лола с теткой. Даразве здесь, в Питере, это помидоры? Вот у нас в городе Черноморске двапомидора съешь — считай, что пообедал!

Леня с усмешкой наблюдал за родственницами, пока они неугомонились и не стали собираться к нотариусу.

Дверь квартиры захлопнулась за Лолой и ее темпераментнойтеткой. Маркиз облегченно вздохнул и задумался, как бы ему с пользой иудовольствием провести неожиданно освободившиеся два-три часа, как вдруг онуслышал в соседней комнате подозрительный шум. Он собрался уже проверить, какуюкаверзу на этот раз задумали его четверолапые питомцы, когда этот шум перерос воглушительный грохот и наконец затих.

Леня вбежал в комнату, где тетя Каля оставила своимногочисленные пожитки, и увидел картину полного разгрома. Теткины сумки былисброшены со стола и валялись на полу, содержимое из них высыпалось, и теперьнеобъятные лифчики и прочие детали дамского туалета были разбросаны вживописном беспорядке вперемешку с крапивными шампунями, кремами на основемасла чертополоха и прочими столь же впечатляющими изделиями парфюмерной промышленностиславного города Черноморска.

Оставалось только радоваться, что предусмотрительная Лолауспела убрать в холодильник привезенные тетей продовольственные запасы, которыхбезусловно хватило бы, чтобы накормить значительную часть голодающих Эфиопииили какой-нибудь другой экономически отсталой страны.

Леня огляделся в поисках виновника всего этого беспорядка.Поиски были непродолжительными: груда тетиного белья зашевелилась, и из-под неес обиженным видом выбрался Пу И. За одно ухо песика зацепилась бретелькарозового лифчика, своими размерами напоминающего грузовой парашют, в зубах Пу Исжимал какую-то тоненькую красную книжицу.

— Хорош, нечего сказать! — проговорил Маркиз,освобождая чихуахуа от волочащегося за ним дамского аксессуара. — Имей ввиду, безобразник, мальчики этого не носят!

Он присмотрелся к подозрительному предмету, который Пу Идержал в зубах, и удивленно присвистнул. Осторожно отобрав у него потрепаннуюкрасную книжечку, Леня убедился, что это ничто иное, как паспорт Лолиной теткиКалерии Ивановны.

— Вот две растяпы! — в сердцах воскликнулМаркиз. — Их же без паспорта никакой нотариус не примет!

Пу И громко заскулил, чрезвычайно обиженный тем, что у негоотобрали такую интересную игрушку, которой он еще не наигрался, но у Лени небыло ни времени, ни настроения утешать его. Он вспомнил адрес нотариуса, ккоторому собиралась Калерия Ивановна, в две минуты собрался и поехал вдогонкуза забывчивыми женщинами.

Маркиз ехал по городу наверняка быстрее Лолы, поэтому,свернув на девятую Красноармейскую, он увидел Калерию Ивановну и Лолу, которыетолько еще направлялись к нотариальной конторе. Он догнал женщин и отдал тетеКале ее слегка пожеванный паспорт, вкратце высказав свое мнение о рассеянных изабывчивых особах.

Калерия Ивановна расстроилась и заахала, Лола приняласьвыражать ей свою женскую солидарность, а Леня сказал, что у него есть дела, селв машину и поехал домой.

Точнее, он только собирался поехать домой, но это у него неполучилось, потому что, выезжая с Красноармейской на Измайловский проспект,Леня попал в дорожно-транспортное происшествие.

Когда он проезжал перекресток, соблюдая все правила инисколько не ожидая неприятностей, прямо под его машину подставился новенькийкрасный «Фольксваген-гольф». Фольксваген внезапно выехал на красный свет, тоесть его водитель был стопроцентно виноват в аварии. Леня вполголоса выругался,выскочил из машины и направился к виновнику, готовый растерзать того на месте.

— Ты, придурок чертов, что вытворяешь? Тебе что, житьнадоело? Видел, во что ты превратил мою машину? Ты что, первый день за рулем?прорычал Маркиз, наклоняясь к окошку фольксвагена.

Слова застряли у него в глотке.

За рулем сидела умопомрачительная блондинка в изумительномлетнем льняном костюме от Max Мага. Костюм подчеркивал все несомненныедостоинства ее фигуры.

Блондинка заливалась слезами.

— Не первый! — проговорила она сквозь слезы,повернувшись к Лене. — Не первый, а третий!

— Что — третий? — нервно сглотнув, переспросилЛеня, настолько потрясенный неземной красотой виновницы аварии, что он ужезабыл свои собственные слова, и только что обуревавшие его чувства мгновенноотступили на второй план.

— Я за рулем не первый, а третий день! — прорыдалаблондинка. — И сразу попала в аварию! Не волнуйтесь, я оплачу ваш ремонт,только, пожалуйста, помогите мне добраться до мастерской! Я не могу большеприкоснуться к рулю, у меня от страха все внутри сводит! А эта машина — моегобрата, если он увидит, во что я ее превратила, он меня просто убьет!

При этом у нее был такой несчастный и беспомощный вид, чтоМаркиз незамедлительно поплыл.

На него всегда со страшной, просто убийственной силойдействовала женская беспомощность.

— Не нужно ничего платить, — галантно проговорилон, — здесь есть и моя вина.., мне следовало быть осторожнее на повороте..,а до мастерской я вас довезу в два счета!

Он припарковал свою машину, с грустью отметив, что ей тожепонадобится основательный ремонт, сел за руль фольксвагена и через пять минутдоставил свою новую знакомую к ближайшему автосервису, благо он был расположенсовсем рядом, на одиннадцатой Красноармейской.

— Ну, вот мы и на месте, — проговорил он,передавая пострадавшую машину в заботливые руки мастеров, — только, вызнаете, я все-таки решил попросить у вас некоторую компенсацию.., не денежную,конечно…

— А какую же? — спросила блондинка, очень милопокраснев.

— Во-первых, скажите, как вас зовут, а во-вторых,разрешите угостить вас чем-нибудь.., хотя бы чашкой кофе…

Блондинка улыбнулась, сказала, что ее зовут Аленой, и черездесять минут они уже сидели в небольшом уютном кафе на Измайловском.