Он повернулся и пошел к своей машине. Напарник, похоже,дремлет или балдеет от радио, даже рожу не высунул поинтересоваться. Да и чтоинтересоваться, когда все предсказуемо, все уже повторяется с такойрегулярностью, что впору с балкона бросаться...

Он был уже возле машины, когда далеко за спиной раздалсязвон разбитого стекла. Трое мужиков окружили машину иностранца, она вздрагивалапод их ударами. Лобовое стекло покрылось белыми трещинами. Мужик остервенелорубил монтировкой, но стекло хоть бы хны, держалось, только все больше белело,будто посыпали мукой.

Подбежали еще двое, один совсем подросток, попыталисьоткрыть дверку. Один тут же улетел, отброшенный могучим ударом в переносицу.Спины закрыли от Воробьева драку, он старался смотреть искоса, краем глаза, асам замедленными движениями нагнулся к окну, протянул руку и начал шарить попустому сидению.

Напарник вздрогнул, снова смотрел вытаращенными глазами:

– Ты чо?.. Зеленых чертиков ловишь?

– Помоги, – ответил Воробьев. – вон один утебя по рукаву бежит....

Напарник, принимая шутку, начал с отвращением хватать закрохотные хвостики и сбрасывать под ноги, но насторожился, высунул голову вокно: – Ого! Что там за шум?

– Ты сиди, – предложил Воробьев. – Я пойдуразберусь.

– Давай, – согласился напарник соблегчением. – А то я какой-то сегодня усталый.

Тут же задремал, а Воробьев с дурацким мегафоном, надо жевзять, неспешно отправился обратно. Толпа распалась на миг, теперь там врастерзанной рубашке вертелся англичанин. Водители разлетались под его ударамикак кегли.

Воробьев услышал чей-то возмущенный вопль:

– Там он еще и каратист?

– Ах, падла!..

– Ну, тогда не взыщи...

Воробьев замедлил шаг еще больше. Двое водителей с разбитымирожами отступили к машинам. В одной женщина с криком бросилась вытирать своемуплатком лицо, мужчина грубо отшвырнул ее на сидение, в руке появиласьмонтировка, и уже как бык бросился в драку.

Англичанин как чуял, повернулся вовремя, успел встретитьблоком, монтировка вылетела из рук, а водитель с разбитым в кровь лицом ещесильнее, упал навзничь под ноги нападающим.

Воробьев уже собирался вмешаться, как вдруг еще одиншарахнул англичанина монтировкой сзади. Метил в голову, но попал в плечо. Средикриков и ругани Воробьев отчетливо услышал хруст костей.

Рука англичанина повисла. Он ухитрился одной левой сшибитьеще двоих. Дорогу к машине загородили двое подростков, с упоением громили еежелезными прутьями, но тут монтировки появились сразу у троих автовладельцев...

За час до неприятного момента на дороге, когда он сбилкакую-то туземку, Питер Холт, третий секретарь посольства, вышел из здания всамом приподнятом настроении. Ему предстояло ехать в Шереметьево встречатьХерберта, который должен передать ему кое-что, что пока нельзя доверить ниИнтернету, ни даже засекреченным каналам. Все-таки дипломатическая почта покачто является самым надежным средством связи. После чего он должен отбыть вАнглию, где ждет повышение, двойное жалование...

Машина неслась как ласточка над водой, все удовольствие отпоездки портило только то, что дороги в Москве в самом деле как волны: машинувстряхивает, руль дергается из стороны в сторону, что раздражало, а отпрезрением к этим жалким русским, что даже дороги не могут сделать как следует,он готов был давить их к русской чертовой матери.

Он всегда нарушал их жалкие правила, ибо белый человек –есть белый человек, это сахиб, который сам устанавливает правила, а жалкиетуземцы должны следовать им. Сам же сахиб выше этих правил. Правда, туземцы этопонимают по своей рабской натуре, за все время службы в Москве, а этопятнадцать лет, его ни разу еще не останавливал патруль ГАИ!

Не раз он видел, как далеко на дорогу выходил их сотрудник,вот-вот царственно шевельнет полосатым жезлом, веля припарковаться к бровке,но, увидев желтую железку с дипломатическими номерами, поспешно брал подкозырек и отступал. В последнее время, правда, под козырек не берут, ноостанавливать по-прежнему не решаются.

Сегодня он гнал, превышая скорость, нарушая правила обгона,подрезая, проскакивая на желтый, а то и вовсе красный свет, чувствуя себя лихими могучим сверхчеловеком в жалкой стране трусов. Из обгоняемых машин на негобросали злобно-трусливые взгляды, дважды услышал даже оскорбительный выкрик,один раз нарочито снизил скорость, дал с собой поравняться и очень внимательнопосмотрел на мужика, осмелившегося гавкнуть что-то невнятное.

Он видел как краска сползла с толстой рожи, как мужиквцепился в баранку и смотрел перед собой неотрывно, страшась взглянуть на и н ос т р а н ц а. Жена русского, что сидела рядом, бросала на иностранцатрусливо-умоляющие взгляды.

– Я тебя поставлю, – сказал Холт громко иуверенно, – тебя и твою жену, козел! Понял?.. И буду трахать, сколькозахочу.

Он захохотал, наслаждаясь силой и уверенностью, газанул доупора, его вдавило в сидение, а машина как ракета ринулась вперед по трассе,оставляя жалких русских в хвосте.

Когда его машина кого-то задела, он даже не прибавил газу.За все годы только трижды совершал наезды, но задерживали только раз, да и тосотрудники посольства обвинили власти в преднамеренной провокации. Правда, впосольстве ему напомнили, что даже туземные правила соблюдать желательно, ибо –ха-ха! – по возвращению в Англию придется туго, там будут штрафовать накаждом шагу, а за наезд угодит за решетку. Но слова есть слова: они должнытакое сказать, а он обязан выслушать и даже кивнуть.

На следующем посту гаишник вышел на дорогу и сделал вялыйзнак остановки. Холт усмехнулся, прибавил газу и пронесся так близко, чтотуземец вынужденно отпрыгнул.

Дорога изгибалась, впереди начала образовываться пробка. Онперешел из левого края на соседнюю полосу, начал срезать у менее расторопных,шел круто, лихо, проскакивая в миллиметре под носом этих туземцев, но впереди машиныуже встали сплошной стеной.

Наливаясь раздражением, он смотрел как подошли эти тупыеинспектора, бессильно полистали его удостоверение, один тут же ушел, безнадежномахнул рукой, второй пытается задержать, дурак набитый, тупица, кретин...

Он смотрел в зеркальце как тот вразвалку как беременная уткавернулся к своей машине, влез до половины в открытое окно, выставив широкийзад, что-то шарил, в славянской тупости пытаясь вспомнить, что же хотелвзять...

Звон стекла заставил вздрогнуть. Машину окружили водителисоседних машин. Один разбил зеркальце длинным гаечным ключом, еще двоепопытались достать его через открытое стекло дверцы. Холт с холоднымотвращением смотрел на их потные немытые руки, молниеносно ухватил одного закисть и ударил о край, с наслаждением слыша как хрустнуло, второй только успелоткрыть рот для ругани, как другой рукой Холт врезал ему прямо в переносицу.