Предупрежден, понял Дмитрий. Вон у него и пэйджер, исотовый, все на виду, а в бардачке может быть что-то и покруче.

Водила сразу вырулил со двора, но в окошко заднего обзорапосматривал. впереди шоссе, машина понеслась легко, серая и незаметная, побокам замелькали роскошные иномарки и блистающие волги. Даже жигули и москвичиблистали, сверкали, победно обгоняли. Если бы Дмитрий был совсем лохом вмашинах, так бы и поверил во весь этот маскарад, но он рядом с этим веселымводилой, ноги чуют малейшую вибрацию, слышат оттенки работы двигателя, и хотяне мог бы сказать, от какой машины мотор, но голову дал бы наотрез, что этакопейка обгонит любой мерс, а этот толстячок потому и толстячок, что весь изтугих мускулов. А его неопрятный и бесформенный, растянувшийся свитер таковлишь потому, что лучше всего скрывает накачанные бицепсы, трицепсы и все то,что отличает тренированного бойца от просто крепкого мужика.

Машина сделала замысловатую петлю, на какой-то мигпритормозила у самой бровки. Тут же сзади хлопнула дверка, сильный голосбуркнул:

– Все. Давай домой.

Матерый развалился на заднем сидении, ни дать, ни взять –скучающий чиновник, которого ежедневно отвозят на работу и с работы наслужебной машине. Дмитрий изучал в зеркальце заднего вида лицо это человека,явно же командира некого спецподразделения. Вряд ли это группа антитеррора«Альфа», и уж конечно не просто ОМОН, не похож и на «Вымпел» или «Вега», особыйотряд по борьбе с ядерным терроризмом. Хотя бы уже потому, что если в техструктурах стало бы известно о его прошлом... ну, о его недавнем прошлом, когдаза крупные деньги от бандитов он отстреливал вожаков других бандитов, то его,скорее всего, попросту бы арестовали – не могут не арестовать, там отчитываютсяза каждый шаг! – и попробовали бы судить. Если, при их растяпистости икосорукости собрали бы достаточно улик.

Он вспомнил смутные слухи, ходившие среди элитных коммандосо некой глубоко законспирированной части «Звезда», но это скорее всего легенда,потому что их старшие офицеры на такие вопросы только с недоумением пожималиплечами.

И сейчас он рискнул спросить:

– Группа «Звезда»?

Седовласый усмехнулся. Дмитрий с холодком понял, что слухине были выдумкой, что таинственный «Звезда» существует.

– Крутые ребята, – согласился седовласый. –Очень.

– Вы оттуда?

– Нет.

– Жаль, – выдохнул Дмитрий.

– Почему? – поинтересовался седовласый.

– Да так... Интересно. Много о них слышал.

Седовласый усмехнулся:

– То-то и оно, что много. А вот о нас не слышал никто.

Дмитрию показалось, что ослышался:

– А что... есть еще кто-то?

– Есть, – ответил седовласый и добавил сосмешком. – Если наш боец не уложит в рукопашном троих из «Звезды», егоотправляют обратно в тренировочный лагерь. Кстати, я полковник Ермаков,командир подразделения «каскад».

Машина вышла на трассу, неслась как стрела, водила умелоперестраивался, протискиваясь вперед, но так же умело перестраивались и другие,машина мчалась, неотличимая от тысяч и тысяч других. Стекла незатемненные,машину видно насквозь, ни один гаишник не остановит. Конечно, если быостановил, у этих наверняка есть самые разные документы, но лучше же, Дмитрийпонимал прекрасно, если никто не останавливает, потому что все-таки взглянет натебя, а потом на чьи-то вопросы может нарисовать словесный портрет, указатьвремя, место...

– Почему именно я? – спросил он. – И что за«Каскад», никогда не слышал...

Ермаков пропустил вопрос про свое подразделение мимо ушей:

– Ну, скажем, ты не один. Но ты попал в поле зрения неслучайно. Во-первых, если уж хочешь быть таким скрытным, нельзя пользоватьсяИнтернетом. Сам понимаешь, что некоторые службы составляют обширные картотекина все партии, группы, движения, объединения, а также на лидеров, будь этополитические деятели, религиозные, культурные или криминальные. Как на своих...то бишь, отечественных, так и на иностранных. Скажем коротко, ты попал в нашеполе зрения сперва как удачливый исполнитель. Профессионал высокого класса,плюс еще и удачливый. У нас, кстати, на это обращается особое внимание. Что-тоне так?

Дмитрий буркнул, удивляясь как этот полковник заметил егонедовольство, ведь не двинул же и единым мускулом:

– Да так... Я считаю, что назвать меня удачливым – этоназывать дураком.

– Ого! Почему?

– Я все просчитывал. Мне сопутствовал успех, а неудача.

– Ну-ну, – примирительно сказал Ермаков, –если бы тебя искали не те лопухи, твой успех бы тебе не помог... Ладно, когда началисобирать информацию, оказалось, что к тебе ни ведут никакие нити!.. Этозаинтересовало. Непривычно увидеть в нашем гнилом обществе современного РобинГуда!

Машина вышла на окружную дорогу, водила выжал сто сорок,теперь на кольцевой это привычно, а Дмитрий поглядывал больше на водителя иЕрмакова. Так легче понять, куда везут: во Внуково или Быково. Что на аэродром,это понятно, тренировочные лагеря от Москвы всегда далеко, на то свои причины,но по расположению аэродрома тоже что-то можно понять...

Длинными проселочными дорогами они проехали на небольшоеоткрытое пространство. Табличка указывала, что здесь участок АкадемииСельскохозяйственных Наук по выведению морозоустойчивой пшеницы. Дмитрий вялоприкинул, сколько же денег пришлось ухлопать, чтобы убрать здесь ранеепроложенное шоссе и проложить поверх эту раздолбанную колею. И сколько в этотмомент за ним наблюдает операторов, снимая его в трехмерной проекции,анализируя голос, движения, создавая математические модели, укладывая в память,где даже оперативная исчисляется терабайтами.

На краю поля стояла сиротливо караульная будочка, а чутьдальше – подсобный домик, тоже ветхий, запыленный, еще дальше – деревянноесооружение, называемое где клозетом, где гальюном, а где и вовсе... .Запыленный старенький шлагбаум перегораживаю колею как в насмешку: рядом землячистая и твердая, высушенная солнцем, езжай – не хочу. Такую же видел на поляхБурунди, где на каждый квадратно-гнездовой метр по три мины.

– Сколько там этажей вглубь? – поинтересовался он.

Ермаков взглянул на него смеющимися глазами:

– Это поле в самом деле принадлежит Академии Наук. Ипшеницу выращивают настоящую. В прошлом году сюда три экскурсии приводили!

Солдат вышел, сонный и что-то жующий, вяло проверил ихдокументы, шлагбаум заскрипел как несмазанная телега, с великой натугой началподниматься. Водила медленно проехал к подсобке, остановился, не глуша мотор.

– Выходим, – сообщил Ермаков.

Внутри подсобка выглядела просторнее, чище. Стену подпиралишкафчики для рабочей одежде, пятна мазута на дверках, все привычно, как в любойраздевался и бытовке для трактористов,