Каждый вечер на майских праздниках она приходила ко мне в гости и испытывала новую косметику. Какие-то образы не понравились ни мне, ни подруге. Какие-то восхитили её, но оставили равнодушной меня. Мы сошлись с ней на самом простом: для офисных будней: достаточно накладывать тон, подводить уголки глаз чёрным или фиолетовым мягким карандашом, никаких теней, а ресницы — чуть подкрутить. Помада — только для вечернего макияжа. Для сохранения новой причёски — каре до плеч на осветлённых волосах — Лола отдала на время свой утюжок.

От духов я отказалась. Не хотелось привязываться к определённому аромату, который даже через года будет напоминать о первых днях и первых переживаниях на новой работе.

Лола так гордилась мной, так горели её глубокие синие глаза, как же ей хотелось все эти четыре года, чтобы мой внутренний мир наконец-то совпал с внешним обликом. Дождалась! Увидела меня в приличном костюме, при макияже, которые подобрала она сама.

Меня ничуть не напрягало быть манекеном и моделью в руках заряженной на успех Лолиты. Все мои жертвы были только для одного человека. Вся моя насмешливость и неприязнь к излишней суете вокруг гардероба и макияжа растворились на пути к одной только цели — заполучить внимание этого мужчины. Мне хотелось хоть чуть-чуть, пока что внешним видом, дотянуться до его мира.

Все мои мысли были о том, как теперь Вальтер посмотрит на меня. Узнает ли во мне того гнома, вспомнит ли, как ехал в машине с той девчонкой, бедной студенткой, которая мучилась от того, что автомобильное кресло — не стул — под него не спрячешь ноги в старых разношенных ботинках.

Накануне первого рабочего дня мой модный советчик Лолита заботливо собирала меня, как дочку-первоклашку. Мне так хотелось надеть новый, самый дорогой в моём гардеробе, светло-бежевый жакет в тонкую тёмно-серую полоску.

— Слишком празднично, нет? — подруга не одобрила мой выбор. — Да и там все, наверное, в костюмах ходят. Если так хочешь выделиться, бери вот это!

Она внезапно вытащила лёгкий комбинезон.

— Ну смотри, как хорошо! — радовалась Лола, смотря на меня, одетую в обновку приглушённо-сиреневого цвета. — Рукава короткие — не зажаришься, поясок талию подхватывает, запахивается целомудренно. Что там, кстати, с мужчинами? Мне опасаться за тебя?

— Нет, — я смущённо помотала головой, теребя отворот на рукавчике. — Опасаться нечего. Так… Одна переводчица в кабинете со мной, секретарь, какой-то менеджер и босс, уже в годах…

И вот, в лёгком модном комбинезоне под длинным плащом, цокая каблучками, я спешила на первый рабочий день. Вокруг пахло утренней свежестью, черёмухой и шиповником. Окружённая и упоённая чудесными весенними ароматами, я ехала в офис, словно на долгожданную и волнительную встречу со знаменитостью мирового масштаба — господином Вальтером Брандтом.

Только тёмно-синяя табличка с золотистыми буквами «Фогель и Ко. Бюро переводов. Консультационные услуги.» напомнила мне о настоящих деловых целях и охладила пафосный пыл. Неужели это моё место работы теперь? Неужели буду наравне с теми серьёзными людьми? Смогу ли?

…Дора тем временем повторила фамилии и задание — что нужно сделать с приложенными документами. Мне так хотелось, чтобы она куда-нибудь ушла из кабинета на целый день, а лучше на неделю.

Ожидалось, что Лена первой встретит меня сегодня и введёт в курс дела, но что-то пошло не так, и я попала в руки неприветливой Доры.

Я старалась не встречаться с её насмешливым взглядом. Дора не скрывала неудовольствия от общения. Скривив губы и наигранно вздохнув, коллега усадила меня за стол у окна.

— Будьте, как дома, располагайтесь, — сказала она так, как если бы это значило: «Никак не пойму, зачем вы здесь нужны».

Передо мной стоял компьютер, рядом — небольшой принтер. На самом краю — телефон без провода.

— Он вам не понадобится, не переживайте, — заметила Дора. — Мобильный-то у вас есть?

Теперь пришла моя очередь смотреть на неё, как на неразумное создание. Кто сейчас — в 2014 году! — задаёт такие вопросы?

— Как Лена появится, не забудьте взять её номер.

Отчего она такая сердитая? Ей так тягостно от того, что теперь мы будем делить кабинет? Или у неё какие-то дела, а она вынуждена нянчиться со мной? Наверняка, последнее.

Коллега вернулась на своё место. Я взглянула в почту со множеством незнакомых имён, тем и прикреплённых документов. Это — только первый день, пыталась я убедить себя. Неделя-другая и я буду знать всех отправителей по одному только адресу, сходу сортировать все вложения, заранее зная от кого, что ожидать и кому что отвечать.

— Справитесь? — скептически спросила Дора, заметив моё смятение. — И ещё. Если будут вопросы, лучше дёргайте Лену. Это наш главный секретарь. Или Андрея, менеджера. Обоих вы уже видели в свой первый приезд сюда. У меня дел — умножьте ваше задание на десять. Как минимум.

Очередной кивок от меня, и я уставилась в экран, показывая всем видом, что готова приступать к работе, и меня можно оставить. Для пущей наглядности я схватила карандаш.

Дора, пожалуйста, выйди из кабинета хоть на десять минут, иначе я русские-то слова с трудом понимаю сейчас.

Мои заклинания по изгнанию Доры из кабинета не действовали — она никуда не спешила уйти. В её присутствии я могла только пялиться в экран на список в папке «Входящие». Кто все эти люди? Чего им нужно от компании?

К счастью, вскорости показалась Лена с большой книгой в руках. Словно из того же дня, когда я впервые увидела секретаря — обеспокоенный взгляд чёрных глаз, румянец на молочных щеках, серый костюм, тугой хвост с кудряшками.

От её появления легче ничуть не стало.

— Всем доброе утро! Как у вас дела? — с улыбкой спросила Лена, обратившись к нам обеим.

— Честно говоря, — Дора небрежно взяла первую попавшуюся папку, подошла к секретарю и шёпотом проговорила по-английски: — После рекомендаций Анны, я ожидала большего от новой сотрудницы. Иначе она элементарно не готова к рабочему дню.

Она, что, думает, я глухая или тупая? Или всё вместе? Чего она там от меня ожидала?

Очевидно, моя новая коллега была уверена — в моей власти только немецкий. Вот это уже её оплошность!

— Дора, это первый рабочий день, — мягко ответила также по-английски Лена, с укором посмотрев на неё. — Вспомни свой. Ты ко всему была готова и вообще знала, что тебя ждёт? И кто тебя ждёт…

— Посмотрим. Испытательный срок всего месяц, — вздохнула Дора, взглянув на меня, как на безнадёжно больного человека.

Сердце билось часто-часто. Откуда-то взялась смелость, я сделала глубокий вдох и сказала на сносном английском:

— Думаю, что вы сможете судить о результатах моей работы не сегодня к обеду, а хотя бы концу этого самого испытательного срока. И прошу прощения, мне никто сразу не сказал, что здесь нельзя говорить по-русски. Тогда я буду говорить по-немецки. С каждым.