огонь, Кроули без особого труда и единой царапинки добежал до конца улицы, свернул за угол, преодолел пару кварталов, достигнул двухэтажного здания с кричащей вывеской в виде кружки и надписи «Piwo» и скрылся внутри. Ну а следом, под крики удаляющейся погони, шум выстрелов и вопли потревоженных жителей, последовали Семен и Чарли.

Глава 5

… если бы я предсказывал, что будут делать народы в следующем веке, около слова «Польша» я бы написал: «Je perdolie»

Александр II

Да уж, чего-чего у мистера Кроули точно не было — помимо давным-давно улетевшей в поднебесье кукухи, разумеется — так это хорошего вкуса в выборе питейных. Продавленные диваны, местами прожженные, облитые пивом и бог чем весть еще. Замызганные столы, к которым, наверное, прикоснись хоть пальцем — тут же прилипнешь. По углам — клочья паутины, над потолком — тусклая лампа, едва-едва разгоняющая мрак. «Тут не то, что звезда Мишлен не светит — случайно зайдешь и зачекиниться постесняешься», — подумал Семен, провожая взглядом бегущего мимо здоровенного таракана, который, как показалось Семену, показал ему неприличный жест.

Если бы эта забегаловка вдруг превратилась в человека, то наверняка выглядела бы точь-в-точь как ее хозяин: плешивый здоровяк с трехдневной щетиной и огромными мешками под глазами; одет он был в майку-алкоголичку с желтыми разводами, едва не лопающуюся на объемистом брюхе и растянутые треники. Он то ли не заметил своих новых гостей, то ли намеренно их проигнорировал, продолжая вытирать огромную кружку тряпкой, грязной настолько, что Семен не удивился бы, узнав, что ранее ей чистили автомобили. Стоило Кроули плюхнуться на высокий круглый табурет прямо напротив здоровяка, как он поднял на него глаза и лицо его стало еще мрачнее и угрюмей, хоть то и сложно было представить.

— Опять ты, pojebany jestesz? — процедил он сквозь зубы. Семен не знал польского языка, но интонация, с которой были произнесены последние два слова, говорила сама за себя.

— Я тоже бесконечно рад снова посетить ваше чудесное заведеньице, пан Лебовски, — сказал Кроули и растянул пухлые губы в широкой улыбке. Здоровяк же в ответ и глазом не повел. Думается, он бы легко мог сыграть в гляделки с Галиной Абрамовной и далеко не факт, что последней удалось одержать победу. — Я пришел за своими вещами, как мы и договаривались.

Ничего не ответив, Лебовски отставил стакан, облокотился на стойку и с многозначительным видом потер друг об друга большой и указательный пальцы правой руки.

— Ах да, деньги, — Кроули смущенно поскреб затылок. — Как сами видите, теперь на мне вообще штанов нет, а следовательно, и бумажника при себе не имеется. Но клянусь Гором — я занесу всю сумму завтра и даже добавлю чуть сверху за все причиненные неудобства.

— Не знаю я никакого Гора, pierdol się, — сплюнул прямо на пол Лебовски; удивительно, как при таком-то сервисе он до сих пор имел хоть каких-то клиентов, пускай даже то и были сумасшедшие колдуны. — Вот как утром занесешь мне kabona — так назад свое барахло и получишь, сhujowo?

— Боюсь, этот вариант будет мне слегка неудобен, — Кроули заерзал на стуле. — Понимаете, в том чемоданчике хранится очень ценная для меня вещь…

— Хоть прах твоей покойной мамаши! — рявкнул Лебовски и хлопнул кулаком по стойке, да с такой силой, что пивной бокал, звякнув, подпрыгнул на месте, чуть не скатившись на пол. — Утром деньги — вечером чемоданы. А пока что spierdalaj поживей отсюда, пока я твоему жирному заду ускорение сапогом не придал.

Тут в дело вступила английская разведка. Чарли, прыгнув на стул рядом с Кроули, оперся передними лапами на стойку и залился глухим лаем:

— Не люблю влезать без спроса в чужие беседы, мистер, но это дело межнациональной безопасности, так что попрошу перестать знакомить нас со всем богатством местного диалекта и побыстрей выполнить просьбу моего спутника. Короче говоря — где чемодан, Лебовски?

— Это ваш? — с опаской произнес здоровяк.

При виде Чарли он вмиг преобразился, словно увидел перед собой не бульдога, а проверяющего из санэпидемстанции вкупе с налоговиками и пожарными. Голос грубияна стал практически дружелюбным и чуть заискивающим, а сам он будто бы слегка сдулся в размерах и перестал сыпать через слово ругательствами на родном языке. Он даже попытался изобразить некое подобие улыбки, сверкая остатками зубов. Помнится, именно с таким выражением лица Семена встретил в родном городке абориген, от близкого знакомства с кулаком которого тому пришлось спасаться тактическим отступлением. Видимо, не один Кроули пережил в раннем возрасте неприятное знакомство с лучшим другом человека.

— О, так вы тоже его видите? — озадаченно произнес Кроули. — Хм, странно, очень странно. Значит, это все же не плод моего воображения… Да-да, не волнуйтесь, эта милая собачка со мной.

В этот самый момент «Милая собачка» широко оскалила клыки, опровергая стереотипы про английскую стоматологию.

— А он кусается? — произнес бармен, не спуская настороженного взгляда с Чарли.

— У меня есть лицензия на убийство, шантаж, кусь, подкуп должностных лиц, диверсии государственных масштабов, вождение всеми видами транспорта, подделку документов и громкий лай в любое время дня и ночи, — без запинки перечислил тот все свои регалии.

Семен с уважением и даже легкой завистью покачал головой. Лично он доступ к принтеру-то получил лишь спустя год работы, да и то только к черно-белой печати. А уж правом на умертвение неугодных, наверное, в их офисе обладала только Галина Абрамовна. И хоть думается, бармен не понял ни слова из того, что пролаял Чарли, но вот его ощеренная морда явно давала понять, что шутки юмора шутить с ним никто не намерен.

— Разумеется, — пожал плечами Кроули. — Это же собака. Собаки кусаются.

— Ну да, что же это я… Вообще сюда с животными нельзя… — громко сглотнул Лебовски, на широком лбу которого выступили блестящие бисеринки пота.

— С превеликим огорчением покину ваше ресторан, — сказал Кроули, сделав разом несколько ошибок в слове «всеми-возможными-богами-если-они-конечно-существуют-забытая-дыра», — но, увы, не могу сделать этого без моего, как вы выразились ранее, «барахла». Уж больно оно мне дорого.

На этот раз бармена не нужно было уговаривать дважды. Не успели они моргнуть и глазом, как он исчез в подсобке, откуда вскоре послышалась громкая возня, грохот, ругань на польском и звон битой посуды, словно бы кто-то решил перевернуть там все с ног на голову.

— Буду также весьма признателен за бутылочку бурбона, пожалуйста! — крикнул Кроули. Чарли что-то шепнул ему на ухо и тот добавил: — И водку с мартини для моего друга! Взболтать, но не