«Вот и я такой буду», — решила для себя Кютюр, слушая все эти рассказы.

Кютюр сразу сообразила, кто ей союзник, а кто соперник в гареме. В свои подружки она записала в первую очередь юную Чулпан, скромную и пугливую девушку, тем не менее, все обо всех знавшую. Чулпан могла бы с легкостью выбиться в валиде, но ее робость держала эту миловидную девушку в тени более бойких конкуренток. Чулпан призналась Кютюр, что султан лишь один раз соизволил переспать с ней… Перед тем ее купали в ванне, натирали душистыми маслами, выщипывали ненужные волосы, массажировали, наряжали и украшали. Все эти процедуры длились так долго, что с несчастной дрожащей Чулпан сходило сто холодных потов.

— Ты сильно боялась? — заинтересованно спрашивала Кютюр подругу, когда обе сидели в саду, в тени раскидистого дерева.

— О, да! Ужасно! — покачала головой Чулпан, закатывая глаза.

— Можешь мне подробней рассказать, как проходит свидание с султаном?

— Конечно, могу, — улыбалась Чулпан, но тут же застенчиво прикрывала руками рот, — когда все готово было, за мной пришли несколько пожилых черных невольниц. Они отвели меня в личные спальные покои султана, которые находятся здесь же, в гареме. Пара этих чернокожих невольниц остались в спальне на всю ночь, и каждые два-три часа им на смену приходили новые женщины. Их главной обязанностью является присмотр за двумя факелами, которые горят всю ночь. Один из этих факелов находится у двери, а другой — у подножия кровати. Утром султан встал первым…

— Подожди, ты самое интересное пропустила! — остановила Кютюр подругу. — Что вы делали и как долго? Как себя вести с султаном?

Чулпан лишь вздохнула:

— Ох, Кютюр! Не у того ты спрашиваешь! — Чулпан опять театрально обхватила щеки руками, закачав головой и закатывая глаза. — Я такая трусиха, что все испортила! Меня научили, что надо самой раздеться и сесть в ногах ложа султана. Я страшно волновалась, кое-как разделась и присела на корточки в ногах его ложа, закрывая грудь руками. Мехмед вошел, посмотрел на меня и засмеялся. Потом он протянул мне кувшин с шербетом и попросил разлить по двум пиалам себе и мне. Но я голой так стеснялась все это делать, что уронила вначале кувшин, потом опрокинула пиалу… В постели с Мехмедом я вела себя так робко и настолько неумело, что его возбуждение прошло, он рассердился, но через полчаса его сила вернулась и он наконец-то овладел мной. При этом у меня было ощущение, что меня режут. Утром он встал первым, оставив старую одежду, вместе с деньгами, мне и надев новую одежду… Теперь султан навряд ли вновь обратит на меня внимание, но я не ропщу. Не хочу вновь так позориться. Лучше сидеть и ждать своего повышения по выслуге лет без всяких любовных утех. Может, завести интрижку с евнухом Саидом? Он симпатичный молодой парень.

— С евнухом? — усмехнулась Кютюр. — Да ты, верно, шутишь…

— У нас тут уже было такое три года назад, — сделала страшные глаза Чулпан, — одна жена султана завела роман с евнухом. Все закончилось очень плохо. Евнуха казнили, а девушка бросилась в горячую топку.

— Да уж, невеселая история. Значит, и евнухи на кое-что годятся?

— Так! Не все евнухи одинаковые. Если евнух — толстяк с тонким голоском, то значит, его еще в детстве лишили всех мужских органов. Если евнух нормального телосложения, то значит, что он лишился в юности только яичек, а его стержень еще на кое-что способен. А есть такие евнухи, у которых яички атрофировались вследствие того, что в детстве их подвергали особому трению. Эти тоже на кое-что годятся. Просто детей от них уж не родишь. Ну а первый тип — те, что толсты, — считается у султана самым надежным, другие два — нет, поскольку у них еще пробуждаются желания.

— Да ты прямо учитель по части евнухов! — засмеялась Кютюр. — И с такими знаниями ты боишься султана?

— Ну, — смущенно улыбнулась Чулпан, — сейчас бы я уже не так боялась, как в прошлом году. Сейчас я бы уже, возможно, вообще не боялась. Но… быть валиде — это не для меня, наверное. Пусть другая будет любимой женой султана, но не я. Но пока султан пренебрегает мной, другие жены надо мной смеются и обижают.

— Это все потому, что ты прячешь под чадрой свое лицо и опускаешь свои прекрасные глаза. Вот султан и забыл тебя. Я не буду носить чадры, — сказала Кютюр.

— О, Кютюр! Ты очень красивая. Но и очень отважная. Будь, ради Аллаха, осторожней! — умоляла ее подруга… Чулпан полюбила Кютюр, ибо литвинка уже не раз заступалась за робкую татарку, и другие женщины стали побаиваться пинать и дразнить Чулпан, как часто бывало раньше.

Главной же соперницей Кютюр выступала в гареме черкесская красавица Гюльбехар — женщина с сильным характером и красивым лицом яркой брюнетки, по собственной воле оказавшаяся в серале. «С этой совладать будет непросто», — думала Кютюр, бросая внимательные взгляды на гордую черкешенку.

Кютюр с любопытством слушала все рассказы весьма болтливых женщин, охотно общающихся с новой женой. Литвинка скрупулезно собирала информацию, стараясь распланировать свое будущее поведение. Так, ей рассказали, что некогда блистала в гареме красавица Нурбану, что значит «принцесса света». Нурбану тоже была валиде-султаном, любимой женой Селима Второго по прозвищу Пьяница, и матерью султана Мурада Третьего. Эта еврейка из знатного рода, родственница известного в Венеции сенатора и поэта Джорджио Баффо, была захвачена турками на греческом острове Парос, привезена в гарем, где также боролась за жизнь и власть, как могла. Чтобы помочь своему сыну взойти на трон, хитрая и ловкая Нурбану умудрилась скрыть смерть своего мужа Селима, обложив его труп льдом, пока через две недели не прибыл ее сын, чтобы стать новым султаном.

— Из-за того, что Нурбану была все же венецианкой, она вела политику против Генуи, конкурента Венеции, — рассказывала Кютюр настоятельница гарема, — и, поговаривают, из-за этого генуэзцы ее и отравили. И вот в честь Нурбану построили мечеть Аттик Валиде неподалеку от нашей столицы.

«Удушили, отравили… — думала Кютюр, слушая рассказы. — Не самая завидная судьба некоторых первых жен. Здесь надо, в самом деле, держать ухо востро. Не такие уж и курицы эти жены…»

Но больше других валиде женщины гарема вспоминали бабку нынешнего султана — гречанку Софие, захваченную корсарами и проданную туркам, а также русинку Турхан Хатис, урожденную Надю. Надя была схвачена в каком-то русинском городишке в возрасте двенадцати лет. Ее подарили Кезем-Султану, чьей валиде она вскоре стала. Софие-султан также играла первую роль в Оттоманской Империи. Она переписывалась с европейскими монархами и даже с королевой Великобритании Елизаветой Первой, подарившей ей настоящую европейскую карету. В этом экипаже Софие-султан любила совершать поездки по городу, вызывая чувство потрясения у подданных, не привыкших к такому скандальному поведению женщин, даже правительниц. Но валиде, такие как Роксалана, Нурбану, Софие или Турхан Хатис, часто игнорировали строгие османские правила и диктовали свои.