Интересно, почему Митра? Ребёнок пожал плечами. Многие в то неспокойное время заявляли о громких видениях, па-адумаешь ученик самого Жерома. В книгах первого Колдуна о Митре и полсловечка. И Великий Колдун Жером не единожды повторял, что истинное имя Творца никогда не откроется смертным. Вот так, а они навыдумывали! Ой, что-то со мной не так, — спохватился Шарль, — я же не экзамен сдаю… Надо серьёзно потолковать с Единственной… если смелости хватит. Ага, если хватит. Проще уж с медведями толковать, они мальчишек всё же нечасто кушают. Только под настроение. Или попросту с голодухи… Интересно, как насчёт о-о-очень вредной девчонки, поболтать бы с ней один на один. Без медведей понятно. А может всё-таки с косолапыми, Даниэль хоть помалкивать иногда будет. Может быть. Девчонки они такие… такие… Шарль опасливо поежился.

Едва крики поутихли, вперёд выступил белобрысый верзила и с самым серьёзным видом поклялся осушить за здоровье господина барона никак не менее бочонка. Градом посыпались ехидные вопросы: одолеет верзила бочонок за один присест или позволит присоединиться верным друзьям? Какая по большому счёту разница, прикончить бочонок самому или в компании друзей, ведь вино всё равно будет выпито за здоровье господина барона.

У верзилы тут же нашлись подражатели… Лишь выразительный жест молодого барона — ребро ладони у горла — призвал к порядку охмелевших от победы кольчужников.

Мальчик покачал головой. Сейчас Шарль почти сочувствовал юноше. Врагу не пожелаешь — держать в кулаке свору наёмников, что думают только о добыче.

Несколько недель назад границу перешла банда из полусотни кольчужников — прикончили своего барона и пустились в бега. Насколько помнил Шарль, не поделили с хозяином добычу. Родственники барона уже успели назначить награды за головы беглецов, неважно, живых или мёртвых.

Кольчужники почему-то надеялись заключить новый контракт. Робер пожалел дураков, и велел попросту вздёрнуть беглых наёмников. Согласно обычаю, Робер велел отослать трупы в Прованс. Родичи покойного подали петицию герцогу, и Жюстен сделал ответный жест — отпустил без выкупа пятьдесят пленников. Оно и понятно. Никто не верит предателям, даже провансальские бароны без промедления казнят перебежчиков.

Шарль не верил собственным глазам — наёмники приступали к работе! Десятники окриками и зуботычинами убеждали наиболее упорных, что честный труд не позорит кольчужника и не противоречит контракту. Женщины и подростки не поспевают к сроку, значит, придётся поработать всерьёз.

Уголки губ мальчика поползли вверх. Многие кольчужники при поступлении на службу давали клятву перед лицом сеньора — отныне зарабатывать только мечом и никак иначе. Меч издавна считался благородным оружием. Как рассказывал Хуан: неудачливые кольчужники в промежутках между контрактами подрабатывали заказными убийствами, выходили на большую дорогу, но от клятвы не отступали.

В разгар препирательства к группе упорствующих приблизился роскошно одетый герольд, хоть к герцогу на приём. Он демонстративно передал горн десятнику и сменил плащ, на простой, тёмно-зелёный. Упрямцы мало-помалу замолкали, чуть ли не половина зала зачарованно смотрела на высокородного. Герольд церемонно поклонился обомлевшей женщине и принял увесистый мешок.

Пример опоясанного рыцаря быстро погасил недовольство. Кольчужники с проклятиями взваливали на спины неподъёмные мешки и бежали к сдвинутым столам. Обозлённые наёмники не скупились на эпитеты, в воздухе висела забористая ругань. Не поминали разве что герцога и господина барона.

Вилье прошёл к дальней стене зала и остановился у одинокого столика, против обыкновения накрытого скатертью. Шарль следовал за бароном. За столиком внимательно наблюдал угрюмо-настороженный арбалетчик. Палец на спусковом крючке, короткая четырёхгранная стрела дремлет на тетиве. Прочие наёмники старались обходить столик по широкой дуге.

К барону подскочил богато одетый толстяк. Шарль приглушённо фыркнул — и как только смогли подобрать кольчугу на такую тушу? До Франсуа ему далеко, но через несколько лет… Поверх нагрудной пластины кольчуги — мальчишка опустился, чтобы хорошенько всё разглядеть — висит серебряный медальон с изображением ключа. Важная птица, управляющий баронством, почти наверняка из высокородных.

— Мои люди снова обшарили весь замок, не заглядывали разве что в мышиные норки, — управляющий вежливо улыбнулся, — но порадовать вас нечем — улов невелик.

— Не прибедняйся, Энрике, — барон понимающе усмехнулся. — Дня не проходит, чтобы ты не пожаловался. Твоей жене приходится выслушивать бесконечные монологи, счастье, что Богиня одарила её терпением. Достаётся и духам предков, а порой и самому Митре, ведь твои молитвы больше напоминают нравоучения. Мой паж недавно подслушал, как ты жаловался своему коню. Было дело?

Энрике предпочёл промолчать. Толстые пальцы теребили фигурную застёжку пояса.

— Показывай последний улов, я разберусь.

Управляющий вытащил из под стола небольшой мешок и принялся выкладывать серебряные тарелки. Или посеребрённые, поди разбери. В центре стола Энрике поставил позолоченный кувшинчик.

— Слишком грубая работа, руки бы оторвать этому ювелиру, — проворчал барон. — В Бовэ переплавим и отделим серебро от олова. И то, и другое всегда в цене.

— Мы взяли лучшее в первые часы, ваша милость, — почтительно напомнил управляющий. — Калёное железо помогает развязывать языки. Мои люди нашли четырнадцать тайников и ухоронку с казной…. Младший сын вождя болтал без умолку. Любопытный пострелёнок, всюду совал свой нос…

Энрике запнулся на полуфразе. Хищная полуулыбка молодого барона не обещала ничего хорошего.

— Мальчишке всего пять! — гневно бросил Вилье. Рука барона легла на рукоять тяжёлого меча. Юноша понизил голос до шёпота. — Военное счастье переменчиво. Ты подумал ч т о сделают с нами гвардейцы, если от нашего знамени отвернётся удача? Давно казнили моего кузена?! — Вилье беззвучно выругался. — Барона-наместника, если ты не забыл?

— С полгода назад. Его затравили собаками, — выдавил Энрике. — Вы не поняли, ваша милость, — глотая слова, зачастил управляющий. — Я захватил из Бовэ солидный запас сластей. Ребятишки шныряют везде, путаются под ногами и порой знают куда больше взрослых. Расспросил малышей, нашёл сладкоежку и побеседовал с ним без посторонних глаз. Я умею разговаривать с детьми, у самого шестеро. До несмышлёныша так и не дошло, что он выбалтывает нечто важное. Старый Готье с трудом его увёл, малыш долго упирался. Представьте себе: физиономия перепачкана, вся одежда в сахарной пудре, но по-прежнему тянется к сладостям. Чуть было не разревелся. Дал ребёнку засахаренных фруктов, только тогда успокоился. Досталось ему от матери…

— Детей наши распри не касаются. Так было, так будет, — наставительно процитировал барон.

— По мне это лучше, чем ломать калёным железом людей благородного происхождения, — парировал Энрике. — Спросите старого Готье, если сомневаетесь, он присутствовал при разговоре. Готье человек чести, он никогда не позволил бы обидеть ребёнка. Тем более, равного вам по рождению.