— Наталья, — мои размышления прервал довольный голос Лени, когда моя полуторная смена подходила к концу, — я тебе не успел сказать, твой пациент-философ, он родственник одного из учредителей нашего центра.

— Ну и что? — напряглась я, ожидая неприятностей.

— Так вот его весьма влиятельный дядюшка очень доволен результатами твоего лечения.

Мне было приятно это слышать. Особенно когда все так плохо. Ленька, молодец, никогда не забывал поблагодарить.

— Результаты хорошие, — согласилась я, — философ вместо Гегеля начал Фрейда читать.

— А то, — добавил Леня, — я сам удивлен, ему даже Юлечка из хирургии понадобилась. К жизни вернулся. С балкона сигать передумал.

— Какая же я умница!

— Ты большая умница. Философ дядьке этому передал, что не стал бы иметь дело с врачами, которые интеллектом ниже его самого.

— Вот это похвала!

— Ты ему Ницше цитировала?

— Нет. Я ему «Про это» рассказывала. Помнишь, такую передачу по НТВ когда-то показывали?

— Нет, уже не помню. Надеюсь, вместе с любовницей он свою жену в ванной не утопит, как в фильмах Хичкока?

— Нет. Он ее просто задушит, потому что я цитировала ему Шекспира в подлиннике: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?»

— Это хорошо, что в подлиннике. Даже очень.

— Почему?

— Английский знаешь.

— Я, Ленечка, английскую школу закончила.

— Я тоже.

— Однако власть хоть что-то хорошее должна была для интеллигенции сделать? У мужа с женой разногласия на социальной почве.

— Ты о своем пациенте?

— Да.

— Можешь уже о нем забыть. Я тебе что-то интересное сообщу.

— Да?

— Поступило предложение руководства отправить двух рядовых врачей на месяц в Америку.

Пауза.

— Ты чего молчишь?

— Жду продолжения.

— Пионерские времена помнишь?

— А как же!

— А слово «слет»?

— Угу, мир, дружба.

— Правильно, чувствуется, что еще и в комсомоле побывала.

— Так точно. Даже в армии успела. Младший лейтенант медицинской службы.

— Ну, это в Америке не пригодится.

— В Америке?

— Да. В Сан-Франциско будет проходить симпозиум на тему: «Врачи за экологию».

— А про что это?

— Ты как ребенок. Природа, воздух, натуральное питание и прочие буржуазные прибамбасы. В общем, тусовка на халяву.

— Ты едешь? — догадалась я, решив, что Ленька хвастается передо мной шикарной поездкой. И так знала, где чего хорошего дают, там он в первых рядах. Правда, понимала, что не без оснований.

— И ты тоже.

От неожиданности я онемела.

— У тебя что, ступор?

— То есть мы вдвоем?

— Нет, втроем. Еще один мужик из руководства нашего центра.

— Ленечка, а как же мой ремонт? Так мы с Андрюшей никогда не переедем.

— Мне кажется, что твой Андрюша замечательно прижился с королевой-мачехой. Она его на сколько старше?

— Года на три-четыре.

— Видишь, общие интересы.

— Не шути так.

— Не буду. А на ремонт, конечно, прораб понадобится. Что-нибудь придумаем.

— Я уже придумала.

— С прорабом познакомилась?

— Нет. У меня отец всю жизнь прорабом работал.

— Ну да? Что ж ты раньше молчала? Мы бы ему такую денежную работу нашли.

— Лучше не надо.

— Понял. Ну хоть тебе поможет.

— Наверное, — не очень уверенно проговорила я.

Когда я рассказывала сыну, что еду в командировку в Сан-Франциско, меня переполняла необычайная гордость. Мне стало казаться, что именно статус и благосостояние отца перетягивают сына на его сторону. Андрюша стал намекать, что не прочь и дальше оставаться с Сережей. Он даже не поехал смотреть наше новое жилище, где полным ходом шел ремонт. Страшившее пустотой нутро поднебесного апартамента превращалось в уютную обзорную квартиру. Вид из окон напоминал ресторан «Седьмое небо» на Останкинской башне. Когда-то школьницей я ходила туда на экскурсию. Вокруг прозрачное стекло, и ты внутри, словно витаешь в облаках. Теперь мы с сыном будем так жить! Чувство, что я смогла, что я тоже чего-то стою в жизни, придавало уверенности в себе. Прямо накануне отъезда вновь приехал Сережа и опять, глядя куда-то в сторону, пробубнил:

— Андрей сказал, ты уезжаешь в командировку.

— Да.

— Не могла бы ты перед отъездом… — я чувствовала, что он не знает, как продолжить, но помогать ему совсем не хотелось, — в общем, перевезти свои вещи, чтобы мы могли сюда перебраться? — Наконец он перестал смотреть в угол и взглянул на меня… отчужденно и безразлично. Мне стало не по себе. — По возвращении сразу получишь деньги, — с облегчением, что самое трудное позади, выдавил он.

— Нет проблем, — делая вид, что действительно так оно и есть, отозвалась я, — коллега давно меня приглашает пожить у себя.

«Коллега» — не то женского, не то мужского рода, что-то расплывчатое. Я нарочно подобрала такое слово, хотелось досадить. А вообще-то я предвидела такую ситуацию и на всякий случай договорилась с одной медсестрой. Правда, в комнатке без окон, некогда служившей для прислуги, в старом, под снос, доме, так что фактически я сняла у нее угол. Она нуждалась в деньгах. Собрав только носильные вещи, я попросила Андрея перевезти мой чемодан. Когда я развесила свои платья на гвоздике в темной каморке, обклеенной газетами, и села на колченогий топчан, из глаз сами по себе брызнули слезы.

— Наталья Евгеньевна, вы что? — заглянула в мою нору молоденькая сестричка. — Хотите, я вам свою койку в большой комнате уступлю? — Но я мотала головой и беззвучно рыдала. Она, не выдержав, села рядом и заплакала тоже. Это подействовало на меня.

— Все-все-все! Прости меня, Мариночка. Все хорошо, — твердо сказала я, а про себя решила: «Даю себе установку — впереди меня ждет новая, светлая жизнь, жизнь на седьмом небе! И еще такой подарок — поездка в Америку!»

Что делает любая женщина, узнав о предстоящей поездке в Америку? Конечно же, перебирает свой гардероб. Я не исключение. Гардероба у меня теперь нет. Гвоздик торчит из стены. Снимая с него один за другим свои самые лучшие наряды, я еще раз убедилась, что у меня ничего нет. То есть надеть нечего. Все, что я покупала когда-то, безнадежно устарело. Не ехать же мне в офисном костюме, который я ношу почти год? Я приобрела его по наводке Светланы в магазине со странным названием «Панинтер». Там продают вещи не от Ив Сен Лорана и не от Шанель, но в ногу с модой и недорогие. Хотя думаю, что Шанель одобрила бы мой выбор: черный костюмчик с узкими лацканами и юбочкой до колена, без изысков, но вполне достойный.