виска. За этим он и пришел, наверное, в наш лагерь, чтобы умереть быстро, без мук. Огнестрела-то у него не имелось до прихода. Но у паренька духа не хватило даже с пистолетом. Увидев меня, сразу же бросился в ноги умолять о смерти. «Да хоть ножом! Я согласен на нож, только помоги!» — говорил он. Твердил, что помнит многое из настоящего мира и не хочет туда возвращаться.

— Ты сказал, что в турнире с ним сделают то, чего он сам не в силах, а бедолага согласился.

— А ты слегка соображаешь!

— Но почему он выступил от твоего имени, а не от своего?

— До всех дошла молва о моей жестокости. Люди знали кто я, какие гадости творил. Он твердил, что за мои подлые деяния я должен остаться последним и проснуться. Правда я обещал ему мучительную смерть, вместо быстрой, если он не согласится помочь. Но мне кажется, парень хотел наказать меня. И с того дня он прятался, пока не начался турнир.

— Позволь расстроить тебя, — сказал Аскук. — Вопреки ожиданиям этого дурачка, ты не проснешься, а заснешь навеки.

Игра началась, и каждая ошибка могла стоить нам жизни. Зен двигался шустро, однако сделав пару замахов раненой рукой, он не выдержал боли. Секунду спустя меченый сражался лишь левой. Казалось, одна рука не способна что-либо противопоставить четырем, тем не менее Аскук умудрился попасться под нож. Зен метил ему прямо в шею, но удар пришелся по челюсти. Благо острие находилось под тупым углом, и Аскук отделался глубоким порезом, вместо громоздкой дыры.

Усталость Зена бросалась в глаза, придавая заметности нашему превосходству. Каждое его движение сопровождалось тяжелым стоном. Из-за чрезмерной активности, кровь покидала тело меченого быстрее обычного, и лицо, которое в недавнем прошлом пылало жизненной энергией, сейчас сверлило мертвым взглядом на две тысячи ярдов, делая бледное лицо еще более страшным. Собрав всю оставшуюся силу, ходячий мертвец замахнулся, на сей раз в мою сторону. В этом выпаде он вложмл столько надежды, столько уверенности. У него были все основания полагать, что удар настигнет адресата, но он не учел, что Финн с ловкостью пантеры очутится рядом и с мощью буйвола отбросит меня в сторону. Холодный нож, предназначенный для меня, пронзил Финна, оставив дыру под правым ребром.

— Я же говорил тебе: при следующей нашей встрече, ты горько пожалеешь, что отпустил меня! — сказал Зен Финну.

Воспользовавшись обстоятельствами, я без колебаний прошелся лезвием по горлу Зена. Кровь покрыла все и вся. Она хлестала из горла Зена, сочилась из живота Финна, и, что самое страшное, текла по моим рукам. В моменте все стало двоиться в глазах, и я уже был не так уверен в правильности происходящего, как мгновение назад. Неужели не нашлось бы другого пути? Почему все всегда должно решаться через насилие? На что нам рот, если оттуда выходят плевки, вместо слов? На что нам руки, если они бьют, а не обнимают? В конце концов, на что нам мозг, если мы его не используем?

Когда разум вновь вернулся под мой контроль, я заметил, что сижу на земле, облокотившись на чей-то труп. По одежке стало ясно: это Зен. Тогда я вспомнил про Финна и, взглянув в его сторону увидел, как над ним стоит Аскук, бросая нож то в одну руку, то в другую.

— Чего же ты стоишь? — сказал Финн харкая кровью. — Помоги мне, Аскук.

Аскук молчал. На его лице замерла гримаса, полная противоречий. Мне показалось, что на уме у него вертелось неладное, но он никак не решался сделать этого.

— Надо ему помочь! — вскрикнул я, придя в себя.

Заметив движение в свою сторону, он сделал сквозь слезы то, о чем, вероятно, так долго думал. Дрожащей рукой он вонзил нож в шею Финна, а после быстрыми шагами пошел на меня.

Глава XIV

Завершение геноцида

— Что ты творишь? За что? — орал я во весь голос.

Ответа не послышалось. Он шел на меня все тем же быстрым маршем, а оказавшись на расстоянии вытянутой руки, попытался пырнуть меня в бок. Я увернулся, прописал ему правый хук, и пока он лежал в нокауте, забрал у него нож.

— Я и забыл, какой у нас мощный хук, — сказал он, приподнявшись на локоть.

— Лежи смирно, иначе убью тебя, даже не потребовав объяснений! — пригрозил я.

— Тебе нужны объяснения? Тут и глупцу ясна причина моего поступка.

— Но ты твердил, что не веришь в теорию последнего.

— Я не был с вами честен. Зен смело двигался вперед наивно думая, что лишь силой и властью сумеет одержать верх. Однако выживает не сильнейший, Веро, а наиболее приспособленный. В отличии от вас, мне хватило смелости взять судьбу в свои руки и сделать тяжелый выбор во благо себе. Да, я лгал вам. Говорил, якобы не верю. Но пора бы тебе запомнить, что первой жертвой любой войны становится именно правда. Я лишь воспользовался этим. Мне искренне жаль, но иного выхода не было. Победа в этой игре будет за мной.

— В таких играх можно выиграть, только не играя в них.

— Нет. Просто надо быть тем, кто раздает карты.

— Значит, Зен говорил правду? Ты намеренно зарезал того парня?

— Не упустил шанс сократить число противников.

— Как с Финном? Он же был твоим другом, гад! Как ты мог?

— Именно в этом вся соль. Одному мне удалось поставить цель выше эмоций. Я знал, что Зен сумеет убрать всех. Оставалось лишь отправить его на тот свет, а вслед за ним и вас. Прости, Веро. Жизнь бывает жестока.

— Что дальше, Аскук?

— Ты мне скажи. У тебя нож.

— На мне уже два убийства. Не хочу отягощать совесть, убив еще одного человека. Хоть тебя и трудно называть человеком, мразь!

— Ах, совесть! Вот, что вас с Финном заботило. Совесть, а не чужие жизни.

— Брось, не цепляйся за слова.

— Хорошо-хорошо. Напоследок скажу, что я буду вас помнить. Хоть вы и нашли здесь смерть, память о вас не умрет.

— Не подстрелив сокола, рано перья щипать. Нож у меня, как ты сказал. И я пока еще жив.

— Пока еще!

В мгновение ока он набрал в ладонь горсть земли вперемешку с газоном и бросил мне прямо в лицо. Пока я протирал глаза, он накинулся с кулаками, а повалив, вцепился в руку с ножом, пытаясь обезоружить меня. Поняв, что ничего не выходит, Аскук резко отпрыгнул назад и, подбежав к мертвым меченым, подобрал другой нож.

— Не вынуждай меня,