вопросами Бирюков осторожно выяснил: о конфликте Зоркальцева с Харочкиными Терехина ничего не знает. Не знала она и от кого исходит слух, будто дачу Зоркальцевых поджег Вадим Фарфоров, а о том, что знакомые поговаривают о Фарфорове, Терехиной сказала жена Зоркальцева. При этом Танечка сразу оговорилась, что это чистейшей воды вымысел, поскольку, мол, Вадим Алексеевич — в высшей степени человек порядочный. На всякий случай Антон поинтересовался Лелей Кудряшкиной и неожиданно для себя узнал, что Леля была постоянной «клиенткой» Милосердова, когда тот спекулировал импортными вещами.

За разговором незаметно наступил вечер. В седьмом часу Бирюков попрощался с бывшей соклассницей и, перехватив попутное такси, доехал до магазина «Хрустальный башмачок», рядом с которым в сером многоэтажном доме по улице Гурьевской жил геолог Фарфо-ров.

Дверь открыл невысокий хмурый мужчина с окладистой, как у Хемингуэя, бородой. Наморщив широкий обветренный лоб, он смерил рослого Бирюкова пристальным взглядом бесцветных глаз и шевельнул сутулыми плечами, как будто поправил за спиной тяжелый рюкзак.

— Здравствуйте, Вадим Алексеевич, — сказал Антон, отметив про себя, что за прошедшее время Фарфоров внешне нисколько не изменился и даже его привычка, подергивать плечами, сохранилась.

— Здравствуйте… — глуховатым голосом ответил геолог. — Товарищ Бирюков?..

— Он самый. Не забыли?

— Разве можно забыть незабываемое.

Плечи Фарфорова опять дернулись. Он еще больше нахмурился, однако тут же предложил Бирюкову войти в уже знакомую квартиру. Все здесь было по-прежнему: сразу бросающийся в глаза оригинально устроенный из прозрачно-слюдянистых кирпичиков камин и великое множество разноцветных камней.

Фарфоров вялым жестом, как и в тот раз, когда Бирюков приезжал выяснять мотивы смерти его жены, показал на одно из кресел:

— Садитесь, пожалуйста, — и первым опустился в кресло напротив.

— Вадим Алексеевич, вероятно, вы догадываетесь о причине, которая вновь привела меня к вам, — начал издалека Антон.

— Странное исчезновение Зоркальцева?

— Да.

Фарфоров скосил в сторону усталые глаза:

— Со мной уже беседовали в областном уголовном розыске. К тому, что рассказал там, добавить нечего.

— Надо кое-что уточнить. Вы давно знакомы с Зоркальцевым?

— Достаточно. Десять лет работаю с его женой в одном отделе. Было даже, что мы дружили семьями.

— Осложнения в этой дружбе не возникали?

Лицо Фарфорова болезненно поморщилось:

— Имеете в виду слухи об ухаживании Геннадия за Ириной?

— Они беспочвенны? — вместо ответа снова спросил Антон.

— Полностью. Почему?.. Зоркальцев — не бабник. Он до мозга костей практичный человек, любитель устанавливать надежные деловые связи. Через Ирину Геннадий хотел завести дружбу с ее мамой, Аллой Константиновной, которая заведует солидным магазином, где часто бывают в продаже дефицитные импортные товары. Иными словами, ему хотелось без лишних затруднений отовариваться импортом. Алла Константиновна от дружбы такой уклонилась. Зоркальцев мгновенно перестал оказывать Ирине любезности и приглашать ее на свою роскошную дачу.

— Часто Ирина туда ездила?

— Нет, всего два или три раза.

— А других женщин Зоркальцев на дачу привозил?

— Только тех, которые чем-то ему были полезны.

— Какую пользу приносила Зоркальцеву Леля Кудряшкина?

— Она сожительствовала с каким-то книжным спекулянтом и помогала Геннадию доставать книги повышенного спроса.

— Он книголюб?

— Не сказал бы. Мода теперь такая.

— Лично вы у Зоркальцева на даче были?

— Относительно.

— Не понял…

Фарфоров зажал в кулак бороду:

— Не поджигал я эту проклятую дачу. Поверьте, не поджигал!

— Вполне, Вадим Алексеевич, верю, — успокаивающим тоном сказал Бирюков. — Тем более, алиби ваше доказано.

— Тогда к чему подобный вопрос?

— Пытаюсь выяснить, кто распустил о вас слух и с какой целью.

— Какая цель! Обыватели порою строят такие догадки, что уму непостижимо. Кто-то болтнул обо мне без злого умысла, а другие подхватили.

— А если все-таки «болтнули» с умыслом, чтобы, скажем, отвести подозрение от действительного преступника?

— Не знаю, не знаю… — Фарфоров по-стариковски ссутулился. — Я уже высказывал в угрозыске предположение, что оговорить меня могла только Леля Кудряшкина. После смерти Ирины она набивалась мне в жены, я отказался от ее услуг.

— Леля даже такие планы строила?!

— Будто не знаете Кудряшкину. В планах у Лели недостатка нет.

Бирюков помолчал.

— Вадим Алексеевич, ответьте на мой вопрос конкретно: бывали вы на даче у Зоркальцева?

Фарфоров зажал коленями ладони рук. На его лице появилась болезненная гримаса. Пауза затягивалась, однако Антон не торопил. Наконец бородатый геолог глубоко вздохнул:

— Хорошо, я скажу нечто новое. На даче Зоркальцева мне довелось побывать всего один раз. Произошло это так… Весной прошлого года, когда Ирина была еще жива, однажды в конце рабочего дня ко мне в кабинет внезапно вошла расстроенная Таня Зоркальцева и буквально со слезами стала умолять съездить с нею на дачу. Я попытался выяснить, что случилось, но она, будто помешавшись, повторяла одно и то же; «Потом узнаете, Вадим Алексеевич, потом узнаете». Я не смог отказать плачущей женщине. Когда мы приехали на дачу, там, к моему удивлению, находились сам Зоркальцев, Ирина, Леля Кудряшкина и еще какой-то элегантно одетый молодой мужчина с пижонскими черными усиками. Все четверо вальяжно сидели у камина и слушали японский транзистор…

Фарфоров надолго замолчал, и Антон вынужден был поторопить:

— Произошел семейный конфликт?

— Не сказал бы… Правда, Таня резковато бросила мужу: «Если не прекратишь подобные встречи, сожгу твой роскошный дом свиданий». Зоркальцев принялся объяснять, мол, встреча деловая, не надо раздувать из мухи слона и все в таком роде… — Фарфоров снова сделал затяжную паузу. — Сейчас думаю, не вспомнился ли Кудряшкиной тот случай и не решила ли она воспользоваться пожаром, чтобы причинить мне неприятность. Может ведь такое быть?

— Может, — согласился Антон. — А откуда жене Зоркальцева стало известно, что муж находится на даче с компанией?

— После Таня мне сказала, будто случайно увидела из окна проезжавшую мимо нашего треста свою машину и догадалась, что муж повез компанию на дачу.

— Ваши отношения с Зоркальцевым после того случая не испортились?

— Нисколько, — Фарфоров вялым движением руки показал на прозрачно-слюдянистый камин. — Вскоре после того случая Геннадий собственными руками соорудил вот это украшение квартиры. У Зоркальцева воистину золотые руки…

Слушая ответы, Бирюков исподволь присматривался к Фарфорову. Первоначальная нервозность Вадима Алексеевича постепенно прошла. Он вроде бы проникся доверием к собеседнику и теперь, похоже, чувствовал некоторую неловкость от того, что поначалу взял было несколько враждебный тон. И о Зоркальцевых, и о бывшей своей жене Фарфоров отзывался объективно, не сгущая темные краски. Неприязнь в его голосе сквозила лишь к Леле Кудряшкиной. Между тем к концу беседы именно Кудряшкина интересовала Бирюкова, поскольку невыясненным оставался вопрос о бирюзовом перстне, который якобы видел у Лели Вадим Алексеевич. Когда Антон заговорил об этом, Фарфоров спокойно подтвердил, что несколько дней назад Леля приходила к нему домой и действительно показывала серебряный