Я таскал за собой тележку, складывал сыр, ветчину, филекрасной рыбы и вдруг поймал себя на мысли, что постоянно прикидываю, будет лиКристина есть это или не будет… черт, да что со мной? Первый раз видишь, чтоли, красивую стерву? Как она преспокойно выгибалась перед тобой, дурак, вванной, красиво так споласкивалась, ржала про себя, глядя на растерянную харю,что пытается сохранить остатки самообладания!

– И виноград, – сказал я продавщице. – Нет,вон те грозди, покрупнее… Да, и груши тоже. Нет, самые крупные. Ладно, пустьдороже, но только чтоб самые спелые и сочные…

В отделе хлебных продуктов увидел согнутую фигуру высокогомужчины, он толкал перед собой пустую тележку. Вот взял буханку хлеба, черного,самого дешевого, двинулся дальше. Уже знаю, в молочном отделе возьмет пакетмолока. Самого дешевого. Где полпроцента жирности. Не потому, что боитсяпотолстеть, просто не все литераторы сейчас зарабатывают, как я…

Я ощутил стыд, пошел за ним, мучительно придумывая повод,чтобы либо всучить ему сотню баксов, либо как-то помочь еще. Увы, я не могупомочь в самом главном: не могу помочь напечатать его очередную книгу.

Мне грустно наблюдать живые развалины, которые совсемнедавно были сверкающими памятниками, к подножью которых сходились миллионывосторженных поклонников. Эти авторы гремели славой в Советском Союзе, где ихякобы «не печатают», «цензура вырезает самое лучшее», «угнетают», «непропускают», хотя их книги выходили миллионными тиражами и сметались сприлавков в один день. Они все или почти все еще живы. Бодренькие такиестарички, при угнетавшей их советской власти успевшие отхватить особнячки,роскошные квартиры, дачи в Переделкино, сейчас при нынешней свободе слова не всостоянии написать ни единой строчки!

Томберг тоже имел все блага, но, будучи человеком беспечным,позволил, чтобы родня прибрала к рукам все, а сам живет в однокомнатнойквартире на одной площадке со мной, существует на одну пенсию, ему трудно,бедно, но исповедует старые принципы, то есть «работает со словом» и «подолгусобирает материал».

В то же время он не из старого племени кукушатников, чтосейчас дало новую поросль уже на новых технологиях Интернета, компьютерныхвидеокниг. На съездах и конвентах эти new-кукушатники собираются, хвалят другдруга, раздают один другому премии, называют великими и величайшими, и пустьсебе жизнь идет мимо, а среди читателей величайшими считаются совсем другиеимена – мы просто закроем глаза, а голову в песок… Увы, Томберг и здесь наотшибе. Черт, сердце щемит от желания помочь, а не знаю, чем.

Во всяком случае, не спорю и не возражаю, когда Томбергначинает говорить о необходимости работать со словом и выгранивать язык. Я нестал бы спорить и с теми, кто стал бы доказывать необходимость выделки кнутовили хомутов. Как оглобли или рессоры для карет ушли в прошлое, так и эта«работа со словом» уходит, только насчет карет до некоторых уже дошло, а вотнасчет работы со словом еще не понимают. Хотя вроде бы то же «Слово о полкуИгореве» даже арийцы-русские, что потомки этрусков, не в состоянии прочесть безсловаря.

Все происходит у них на глазах, но так и не понимают, чтоуже в прошлом. И подобные взгляды, да и они сами. Переход на компы болезненнее,чем с телег и карет на авто. Тот переход растянулся на сотню лет. Я карет незастал, но телеги хорошо помню. И сейчас в дальних селах запрягают коней вповозки, что-то да перевозят. Так что некоторые фабрики или хотя бы мелкиеартели все еще выпускают хомуты, уздечки, шлеи, оглобли и всякое там непонятное,для запрягивания или запрягательства. Или запряжения, неважно. А вот переход отбумажных книг к электронным свершился всего за поколение.

Да за какое поколение – за половину или даже четверть!Полпоколения вообще не знали о персональных компах. А вот теперь без них нишагу. Когда Томберг начал писать, о компах не слыхали. Когда он был в зенитеславы, персоналки пошли в широкую продажу. Но не прошло и пятнадцати лет, какбурный рост электронных книг начал вытеснять громоздкие бумажные. Резко упалитиражи. Измельчились гонорары. Сократился ассортимент, ряд жанров вообще исчезс книжных полок. Кому нужна справочная литература по компьютерам, программам,даже по ремонту автомобилей, если все это стремительно устаревает, а на сайтахинформация обновляется постоянно?

Правда, в стране десятка два издательств, все ещевыпускающих книги. Пятнадцать из них у нас, в Москве. Невероятно дорогие,пышные, с золотым обрезом и шелковыми закладками, уже и не книги, а некоеукрашение квартиры на любителя, как вот иные покупают и вешают на стены мечи,топоры, лапти. Книжные полки – те же лапти на стене и расписные деревянныеложки на кухне возле электрогриля.

– Петр Янович, – позвал я, – доброго вамздоровьичка!

Он обернулся, расплылся в улыбке.

– А, Володенька!.. Как поживаете?.. Ого, вам не тяжелотакую телегу таскать?

– Гости у меня, – промямлил я, – встречуотмечаем, надо приготовиться. Как жисть, что слышно?..

– Да какие теперь новости?.. Еще одно издательствозакрылось вчера. Да так страшно!.. Представляете, на складах штабели с книгами,так вот их даже не пытались продать хотя бы по сниженной цене. Можно было быхоть в электричках… Просто бросили все. Этого я не могу даже понять. Страшноевремя!

Я поддакнул:

– Да, тяжелое время… Кстати, я совершенно случайнонаткнулся на редкое издание «Цветов зла» Бодлера. Загляните ко мне, я вам судовольствием презентую.

Он всплеснул руками.

– Да что вы, Володенька?.. Как вам такое удается?.. Явроде бы знаю все букинистики и антикварные магазины Москвы… Где же она моглапоявиться?

Я засмеялся:

– Места знать надо!

Я пошел толкать свою тележку дальше, а он смотрел вследдобрыми беспомощными глазами. Я вырос в его глазах, ведь он по старинкеобшаривает книжные магазины, пересматривает там все полки, работа дляподвижника. Не стоит признаваться, что я просто заглянул в Инете в разделредких книг, выбрал эти «Цветы», хотя там их хрен знает сколько, все спешатизбавляться от этого хлама, тут же оформил заказ, и через пару часов посыльныйуже звонил в дверь. Я принял книгу, оплатил ему заказ и проезд на метро, и то идругое – копейки. Во всяком случае, дешевле, чем купил бы в букмагазине.

На выходе из магазина я взял кое-что из прохладительного,все можно бы заказать и по Интернету, доставят тут же, но все-таки иногда постаринке люблю смотреть на то, что покупаю, выбирать и даже перебирать на полкеаккуратно упакованные в целлофан пакетики, вроде бы одинаковые, но все же, всеже…

И мне, и Томбергу, и другим авторам бывало обидно, что книгупишу полгода, а прочитывают ее за вечер. Но вот теперь я работаю надвидеороманом два-три месяца, а прочитывают его, вернее – проходят не быстрее,чем за месяц-два. И то, если каждый день за экраном до полуночи. А если урыватьпо паре часов в сутки, то чтение, которое уже и не чтение, а сопереживание сгероями, займет даже больше, чем написание.