И мы, пока растем, верим, что они — умнее, что они постигливсю мудрость мира. Многие дети попадают в ту же ситуацию, когда выходят насцену в роли Спящей Красавицы, Алисы, Аладдина, Сумасшедшего Шляпника и вдругзабывают свой текст. И в этот миг они решают навсегда отказаться от светасофитов и аплодисментов публики. Но Габриэла, которая за свои одиннадцать летне проиграла до этого злополучного спектакля ни одного сражения и всегда быласамой умной, самой красивой, получала самые лучшие отметки, интуитивно поняла втот миг: «Если не буду реагировать сейчас, пропаду».

Ибо одно дело — получить трепку от одноклассников и совсемдругое — волочить за собой до конца дней своих бремя поражения. Ведь все мыотлично знаем: то, что начинается с оговорки в школьном спектакле, с неумениятанцевать лучше, чем другие, с пущенного вслед замечания, мол, ноги слишкомтонкие или голова слишком большая, — все это случается с каждым — можетполучить два совершенно различных пути развития.

Одни — их очень немного — решают отомстить обидчикам и статьлучшими в той сфере, где их все считали ни к чему не годными. «Когда-нибудь вывсе мне позавидуете», — думают они.

А вот большинство смиряется, посчитав, что так оно и есть итак тому, значит, и быть, и тогда все неуклонно ухудшается. Эти дети вырастаютнеуверенными в себе, чересчур послушными (что не мешает им мечтать о томпрекрасном дне, когда они обретут свободу и смогут делать что захотят), выходятзамуж для того лишь, чтобы не сказали, будто никто не хотел на них жениться(хотя продолжают считать себя уродинами), заводят детей, чтобы не думали, будтоони бесплодны (хотя и в самом Деле мечтали о детях), тщательно одеваются, чтобыне сказали, будто они лишены вкуса (хотя уверены, что эти слова все равнопрозвучат — что ни надень).

Ее провал в школьном спектакле забылся уже через неделю. НоГабриэла дала себе слово, что когда-нибудь вернется сюда на белом коне —всемирно известной актрисой, в окружении телохранителей, секретарей,фоторепортеров и легиона фанатов. Она сыграет благотворительный спектакль дляброшенных детей — ту же самую «Алису», и это станет сенсацией, и ее бывшиеодноклассники скажут тогда: «Мы ведь с ней когда-то ходили по одной сцене!»

Мать хотела, чтобы она стала инженером-химиком, и поокончании школы родители отправили ее в Иллинойский технологический институт.Днем она изучала полинуклеотиды и структуру бензоатов, а по вечерам — актерскоемастерство, оплачивая занятия из тех денег, которые присылали ей на прожитие,покупку одежды и учебников. У нее были превосходные наставники — настоящиепрофессионалы театрального дела. Ее хвалили, давали ей рекомендательные письма,она (втайне от родителей) сыграла в спектакле о Лоуренсе Аравийском, гдеисполнила танец живота.

Габриэла принимала любые предложения, надеясь, что в одинпрекрасный день в партере может оказаться какая-нибудь знаменитость. И тогдаона попадет на настоящие пробы, дни испытаний останутся позади, и место подсолнцем — то бишь под светом софитов — будет завоевано.

Меж тем проходили годы. Габриэла снималась в телевизионныхроликах, рекламирующих зубную пасту, работала фотомоделью, а однажды с трудомпоборола искушение ответить согласием на предложение некой фирмы, предлагавшей«эскорт-услуги» — потому что ей отчаянно нужны были деньги, чтобы приготовитьпортфолио и разослать его по ведущим модельным и актерским агентствам США. НоБог — в которого она не утратила веры — спас. В этот же день она подписала контрактна съемки видеоклипа одной японской певицы, которые должны были проходить подвиадуком чикагской надземки. Заплатили ей больше, чем она рассчитывала (судя повсему, продюсеры выбили для иностранной группы несусветную сумму), и на этиденьги она сумела наконец издать портфолио, которое тоже, впрочем, обошлосьгораздо дороже, чем можно было ожидать.

Она неустанно повторяла себе, что все у нее еще впереди,хотя дни и месяцы так и мелькали. Ей, в студенческие годы игравшей Офелию,жизнь теперь предлагала рекламу дезодорантов и ночных кремов. Отправляясь вагентство со своим портфолио и рекомендательными письмами от учителей, друзей итех, с кем ей приходилось работать, она всегда встречала в приемной несколькихдевушек, похожих на нее: все они улыбались, все ненавидели друг друга и готовыбыли на что угодно, лишь бы только «засветиться», как называлось это на языкепрофессионалов.

Ждать приходилось долго и, убивая время, она читала книги,учившие искусству медитации и позитивного мышления. Но вот наставал ее черед —и она оказывалась перед столом, и тот — или та — кто сидел(а) за ним, необращая внимания на рекомендации, принимался молча, без комментариев, листатьальбом с фотографиями. Потом записывал ее имя. Иногда ей предлагали пройти кастинг,но удача улыбалась один раз из десяти. И тогда она, такая уверенная в своемталанте, приходила на съемку, и фотограф бесцеремонно командовал: «Держисьсвободней, улыбнись, повернись направо, подбородок ниже, облизни губы».

И вот готово — снят очередной ролик о новом сорте кофе.

Бывало, ее подолгу не звали, и Габриэла поначалу страдала отжгучей обиды, чувствовала себя обойденной, отвергнутой. Но со временемнаучилась примиряться с этим, твердя про себя, что проходит своего рода пробы,испытание на упорство и силу воли. Она отказывалась верить, что ирекомендательные письма, и CV, и полученное ею образование — все это ничегорешительно не значит и ничем не поможет…

Зазвонил мобильный.

…ничем… ничего.

Телефон продолжал звонить.

Не сознавая толком, что происходит — мысли ее былиустремлены в прошлое, Габриэла, продолжая смотреть на табачный ларек и девочкус шоколадкой, нажала кнопку.

Голос в трубке сообщил, что через два часа ее приглашают напробы.

НА ПРОБЫ!

В Каннах!

Стало быть, не зря она перелетела через океан и сошла страпа в городе, где все отели были переполнены, и оказалась в компании девушек(полька, две русских, бразильянка), которые после долгих бесплодных попытокотыскали за безумные деньги двухкомнатную квартирку. Не зря столько летиспытывала она судьбу в Чикаго, ездила время от времени в Лос-Анджелес искатьсебе новых агентов, не зря позировала для рекламных фотографий, снималась вклипах, выслушивала отказы! Теперь ее будущее — в Европе!

Через два часа?