Совершенно очевидно, что дети во все времена сталкивались исталкиваются с одними и теми же проблемами, используя для их решения примерноодни и те же средства. Человек, пытаясь дойти до сути, нередко видит, чтожизнь-то оказывается чем-то вроде старого вина, но в новых мехах. Так,например, скорлупа кокоса уступила путь бурдюку из козьей шкуры, бурдюк глине,а глина стеклу, однако виноградные гроздья почти не изменились. Поэтомупсихотерапевту трудно бывает обнаружить изменения в каком-то обычном сюжете иливыявить новизну жизненных приключений пациента. Некоторые элементы его сценарияможно с определенной уверенностью предсказать и даже изменить путь егоразвития, прежде чем человек столкнется с бедой или катастрофой. Это мыназываем превентивной психиатрией, когда «имеет место прогресс». Более того,психотерапия в состоянии помочь внести в сценарий изменения или вовсе егоотбросить «достигнуть выздоровления».

Мы исходим из необходимости искать именно тот миф или туволшебную сказку, которым следует пациент. И чем более мы к ним приближаемся,тем лучше для пациента.

Отсутствие такого «исторического» основания обычно бываетчревато ошибками. Простои эпизод из жизни пациента или его любимая игра могутбыть приняты за весь сценарий. Соотнесение жизненного плана пациента илижизненного плана его Ребенка с целостностью сюжета, апеллирующего куниверсальным изначальным пластам человеческого сознания, дает психотерапевтупо меньшей мере основание для анализа, а в лучшем случае указывает нанеобходимые действия, чтобы предотвратить или смягчить печальный финал.

Волшебная сказка может открыть элементы сценария, безкоторых трудно докопаться до сути, например «сценарной иллюзии». Трансакционныйаналитик чаще всего полагает, что некоторые психиатрические симптомы возникаютиз определенной формы самообмана Именно поэтому пациента можно вылечить, исходяиз тою, что его проблемы имеют своим источником фантастические идеи.

В сценарии, известном под названием «Фригидная женщина» или«В ожидании Rigor mortis», мать убеждает девочку, что мужчины — это животные,но долг супруги — удовлетворять их животную страсть. Если мать заходитдостаточно далеко, девочка может даже вообразить, что умрет в случае оргазма.Обыкновенно такая женщина — большой сноб, она предлагает выход, или«антисценарий», способный «снять» проклятие. Секс будет дозволителен, еслимужем дочери станет очень важная персона, какой-нибудь Принц с ЗолотымиЯблоками. Если же это не удастся, мать обычно внушает дочери: «Все опасностиостанутся позади по достижении менопаузы, когда ты уже ничего не будешьчувствовать в смысле секса».

Здесь налицо три иллюзии: оргатанатос, или фатальный оргазм.Принц с Золотыми Яблоками: благословенное освобождение или очищающая менопауза.Но из них ни одна не является настоящей сценарной иллюзией. Девочка проверяеторгатанатос мастурбацией и понимает, что это не смертельно. Принц с ЗолотымиЯблоками не иллюзия, ибо как раз возможно, что такой человек найдется. Можноведь выиграть пари или получить четыре туза в покере такое маловероятно, но немифично: это случается. А благословенное освобождение — это не то, чего насамом деле хочет ее Ребенок. Чтобы найти сценарную иллюзию, нужна волшебнаясказка.

...Рассерженная волшебница сказала, что девушка уколет палецвязальной спицей и упадет замертво. Другая предсказала «Она будет спать столет». Когда ей минуло пятнадцать, она уколола палец и мгновенно уснула. В этоже мгновение уснули все, кто был в замке. В течение столетия многие принцыпытались пробиться к замку, но ни один из них не преуспел. Наконец, когданастало время, прибыл принц, которому было суждено достичь цели. От его поцелуяпринцесса проснулась. Они полюбили друг друга. В это же время очнулись все взамке. Они находились в тех же самых местах и тех же позах, когда заснули, какбудто ничего не произошло и не минуло столетия. Сама принцесса так и осталасьпятнадцатилетней, а не стала стопятнадцатилетней.

Она вышла за принца замуж, и по одной версии они зажилисчастливо, по другой — это было только началом их несчастий.

Мифология полна волшебными снами. Наверное, самый известный— это сон Брунгильды, спавшей на вершине горы, окруженной огнем, который подсилу было преодолеть только герою, каковым и оказался Зигфрид.

События, описанные в истории Спящей Красавицы, безусловно снекоторыми поправками, могут происходить. Девицы укалывают пальчики и падают вобморок, а в сон они погружаются в своих «башнях». Точно так же «принцы» бродятв поисках заколдованных красавиц. Единственное, чего не может быть вжизни, — чтобы никто не постарел и не изменился по истечении многих лет.Это и есть настоящая иллюзия. Именно та иллюзия, на которой строится сценарий,в основе которого лежит появление принца. Девушке все еще будет казаться, чтоей пятнадцать, а не тридцать, сорок или пятьдесят лет и будто вся жизнь ещевпереди. Такова иллюзия, задержанной юности, скромная дочь иллюзии бессмертия.И реальной жизни такую девушку почти невозможно убедить в том, что «принцы» — этоуже не те молодые люди, о которых она мечтала, так как они уже достигли еевозраста и стали «королями», что для нее менее интересно. Это самая грустнаячасть работы сценарного аналитика: разрушать иллюзию, сообщать Ребенкупациента, что Санта Клауса в жизни не существует. Пациенту и аналитику гораздолегче работать, если у пациента есть любимый сказочный сюжет, от которого можноотталкиваться.

Одна из практических проблем подобных сценариев состоит втом, что, найдя Принца, Спящая Красавица может ощущать рядом с ним своюсоциальную неполноценность, поэтому она порой начинает выискивать недостатки иразыгрывать «опозоренную», чтобы низвести его до своего уровня. В результате онначинает желать только одного: чтобы она ушла назад в свой «замок» и вновь «заснула».Если же Спящая Красавица соглашается на меньшее, не на принца, а на Макинтошаиз зеленной лавки, то она будет чувствовать себя обманутой, станет вымещать нанем зло. Но в то же время она не будет терять из виду других мужчин: а вдругпоявится тот самый, долгожданный Принц. Описанный сценарий очень важен, потомучто множество людей на всем земном шаре тем или иным образом проводят своюжизнь в ожидании Rigor mortis.