Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я отключаюсь и пытаюсь прийти в себя.
– Это был личный звонок? – спрашивает Одри.
– Ничего особенного, – говорю я.
Мне нужна минута, чтобы выровнять дыхание и выпустить адреналин, бушующий у меня в кровотоке всего лишь от одного глупого телефонного звонка.
– Мне это не показалось пустяком. Кто такой Джонатан?
Я не должна отчитываться перед Одри, но она здесь на три года дольше, чем я, и ведет себя так, как будто имеет право лезть во все мои дела.
– Просто парень, которого я когда-то знала.
Одри прислоняется к краю моего стола.
– То есть бывший бойфренд?
– У меня сейчас перерыв на ланч.
Почему я раньше этого не сказала? Разве она не видит сэндвич на моем столе?
– О чем это ты? – спрашивает она стервозным тоном, тем самым, к которому прибегает, когда думает, что я сказала что-то особенно странное.
– Я просто хотела сказать… когда ты сейчас вошла и спросила, личный ли это звонок. Это же мой перерыв на ланч. – Я закрываю глаза и тру виски.
– Ты что, заболеваешь, что ли? – Одри говорит со мной, как с маленьким ребенком. Голос у нее всегда очень громкий, так что кажется, будто она на меня кричит.
– У меня просто разболелась голова.
– Ты сегодня до конца сможешь доработать? Я не смогу прикрыть тебя сегодня днем, как на прошлой неделе, когда тебя не было. В тот вечер мне пришлось задержаться допоздна.
– Извини. – Я начинаю заикаться.
– Это была уйма дополнительной работы.
– Не нужно меня прикрывать. Я приму что-нибудь от головной боли.
Одри смотрит на меня, не делая ни малейшего движения, чтобы уйти. Я выдвигаю ящик стола и вытряхиваю на ладонь пару таблеток обезболивающего. Я немного задыхаюсь, когда пытаюсь проглотить их, потому что сделала слишком маленький глоток из бутылки с водой.
Одри вздыхает и лезет в ящик стола за крекерами.
– Уверена, мой суп уже остыл, – говорит она, выходя из комнаты, и, хотя я не имею к этому никакого отношения, мне почему-то кажется, что это моя вина.
Когда Одри возвращается, я сбегаю в комнату отдыха, чтобы приготовить чашку чая, и вижу свою коллегу Стейси. Она всегда улыбается мне, и ее голос очень успокаивает. Когда Стейси обжигает палец о тарелку, которую достает из микроволновки, я говорю ей, что мне очень жаль, и слегка обнимаю ее.
– О! – говорит она. – Привет, Анника. Дай мне секунду. – Стейси ставит еду на стойку. – И что это было? – Ее голос звучит не так спокойно, как обычно. Теперь он стал выше.
– Мне очень жаль, что ты обожгла палец.
– Ты всегда такая милая, но у меня все будет хорошо. Спасибо, Анника.
Она хватает свой ланч и торопливо выходит из комнаты. Должно быть, она опаздывает на встречу или что-то в таком роде.
Только к концу дня, когда я выключаю компьютер перед уходом домой, я вспоминаю, что единственная причина, по которой Одри должна была заменить меня на прошлой неделе, заключалась в том, что я отправилась на выездное совещание по просьбе нашего босса.
Моя головная боль так и не прошла, и я была уже совершенно измотана, когда добралась до дома. Я приютила у себя кошку и ее пятерых котят, и сейчас они лежат в картонной коробке под моей кроватью. Я провожу час, лежа на полу рядом с ними, слушая их успокаивающее мяуканье, и моя головная боль наконец проходит. На ужин я насыпаю в тарелку хлопьев, а когда заканчиваю есть, надеваю пижаму и забираюсь в постель с книгой, хотя сейчас только половина девятого.
Через час звонит телефон. У меня нет идентификатора входящих звонков, потому что мне мало кто звонит. Я дожидаюсь, когда включится автоответчик, чтобы у меня было время решить, хочу ли я поговорить со звонящим. Это сводит мою мать с ума. Дженис это тоже сводит с ума, поэтому она всегда кричит: «Возьми трубку, Анника. Я знаю, что ты там, и я знаю, что ты хочешь поговорить со мной».
Мне хочется протянуть руку, чтобы скорее включить автоответчик, но потом вспоминаю, что это может быть Джонатан, и хватаю телефонную трубку всего за несколько секунд до включения записи.
– Алло?
Это Джонатан, и меня переполняет счастье. И вообще звук его голоса всегда утешал меня и успокаивал. Он никогда не говорит слишком громко, и есть что-то успокаивающее в том, как он произносит слова. Для меня его интонации звучат как музыка. А вот когда Одри врывается в комнату, ее голос звучит как сирена в тумане, и то, как она складывает слова, звучит не мелодично. У нее получается что-то похожее на орущий дэт-метал.
– Я ведь не разбудил тебя, правда? – спрашивает он.
Сейчас только половина девятого, но если кто и знает мои привычки по части сна, так это Джонатан.
– Нет. Ты меня не разбудил. Я читаю в постели.
– Я могу встретиться в субботу.
– Здорово! – Я произношу это слишком громко.
– Ну да, конечно. Это же просто ланч, верно?
– Именно это сообщение я и оставила на автоответчике. Это прос-то ланч.
– Да, я знаю. Я про то… что… Ладно, не бери в голову. Ланч – это прекрасно. Ланч – это великолепно. За тобой зайти?
– В субботу утром я буду в детском театре. Можешь зайти за мной туда? Около полудня.
– Конечно.
– О’кей. Тогда увидимся.
– Спокойной ночи, – говорит он.
– Спокойной ночи.
Мы вешаем трубки, но я не сразу возвращаюсь к своей книге. Еще полчаса я размышляю о Джонатане, прокручивая в голове самые яркие моменты наших отношений, как лучшие кадры из фильма, и когда просыпаюсь на следующее утро, то первым делом думаю о нем.
Иллинойсский университет в Урбане-Шампейне
1991
Звук шагов эхом отдавался от тротуара, и я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, что ко мне бежит Джонатан. Когда я уходила, он разговаривал с Эриком и несколькими другими членами клуба, и я предположила, что он пойдет с ними ужинать. Сегодня мы снова играли друг с другом, и на этот раз мне удалось победить. Джонатан, должно быть, не слишком обиделся, потому что сказал:
– Мне нравится играть с тобой, Анника.
Меня охватило теплое чувство, потому что никто, кроме Эрика, никогда не говорил мне такого раньше, и я не помнила, чтобы такие слова действовали на меня так, как когда их произнес Джонатан. Мне понемногу становилось легче с ним разговаривать, я уже не замолкала и не заикалась, когда отвечала. Просто мне нужно было немного времени, чтобы расслабиться, как всегда бывало с новыми людьми.
– Привет, – сказал он, поравнявшись со мной. – Ты забыла свою книгу.