Пока мы стояли в очереди за лимонадом, я заметила шахматные доски. По меньшей мере пятнадцать досок лежали на сдвинутых столах, и на них выстроились фигуры в ожидании партий. За столами сидели студенты, разговаривая и смеясь перед началом игры.

Должно быть, я уставилась на них во все глаза, потому что Дженис спросила:

– Ты играешь?

– Да.

– Пойдем посмотрим.

– Я не хочу.

– Пошли.

Она протянула мне лимонад, и я последовала за ней к студенту явно старше нас, стоявшему возле одной из шахматных досок.

– Что у вас тут? Моя подруга играет в шахматы, и ей интересно.

– Здесь собирается шахматный клуб, – сказал парень, глядя на меня. – Меня зовут Роб. Мы здесь каждое воскресенье с шести до восьми. Как тебя зовут?

Дженис толкнула меня локтем, и я сказала:

– Анника.

Тогда он повернулся к парню справа.

– Это Эрик. Он тоже новенький. Если ты останешься, у нас будет четное число, и все смогут играть.

– Ей бы очень хотелось, – вмешалась Дженис.

Я смотрела куда-то вдаль, поэтому Дженис встала в поле моего зрения, чтобы посмотреть мне в глаза, отчего мне стало очень не по себе.

– Я вернусь в восемь, чтобы тебя забрать. Я подойду прямо сюда, к этому столу, и мы вместе пойдем домой.

– О’кей.

Я села напротив Эрика, и от того, чтобы в ужасе убежать, меня удержало только то, что он сделал первый ход. Инстинкт взял верх, и пока я формулировала свою стратегию и мы играли, то забыла, как сильно ненавижу колледж и как глупо себя чувствую, пытаясь делать то, что естественно для всех остальных. Все свои разочарования и обиды я выплеснула в партию, и я играла жестко. Эрик оказался достойным противником, и к тому времени, когда я уступила ему победу, хотя и дралась до последнего, я снова почти почувствовала себя нормальным человеком. Впервые с тех пор, как я приехала в кампус, я не чувствовала себя такой уж неуместной.

– Отличная партия, – сказал Эрик.

– Так и было, – ответила я едва слышным шепотом.

Роб протянул мне листок с информацией о клубе.

– Тогда приходи сюда в следующее воскресенье.

Я кивнула и взяла листовку, а ровно в восемь часов пришла Дженис, чтобы проводить меня в общежитие. Так один из худших дней моей жизни стал одним из лучших. Впервые за долгое время незнакомые люди проявили ко мне доброту, и я осмелилась надеяться, что однажды мы с Дженис станем настоящими подругами. Благодаря счастливому открытию шахматного клуба у меня появилась отдушина и причина остаться.

Позже в тот же вечер, когда Дженис пошла в холл заниматься, я позвонила родителям и сказала, чтобы они не приезжали.

Мои мысли вернулись в настоящее, когда мы с Джонатаном добрались до моего дома. Я уже давно не вспоминала о событиях, которые привели меня в шахматный клуб. Если бы не Дженис и члены клуба, а также доброта, которую они проявили ко мне в тот день, я бы не окончила колледж. Хотя мне предстояло пройти еще долгий путь, я узнала так много о людях и жизни и о том, что есть очень хорошие и очень плохие вещи.

– Так ты здесь живешь? – спросил Джонатан, пока я шла по тротуару к входной двери.

Стоя к нему спиной, я ответила:

– Да.

– О’кей. Спокойной ночи. Увидимся на следующей неделе, – сказал он.

Чикаго

Август 2001 года

– Что тебя сегодня беспокоит, Анника? Мы можем об этом поговорить? – спрашивает Тина, когда я прихожу на встречу.

Впервые с тех пор, как я начала терапию, мне хочется солгать и придумать объяснение, почему мои волосы выглядят, будто я расчесала их пальцами (потому что так я и сделала), откуда у меня темные круги под глазами (я плохо сплю) и почему на мне не сочетающиеся друг с другом предметы одежды (розовая юбка и красная футболка). Но это, по правде говоря, потребовало бы больше энергии, чем неловкая, унизительная правда, поэтому я выплескиваю ее, не утаивая ни одной детали.

– Джонатан не хочет иметь со мной ничего общего. И это именно то, чего я заслуживаю.

– Я думаю, ты невероятно строга к себе.

– Это чистая правда.

– Почему ты думаешь, что он больше не хочет тебя видеть?

– Потому что, – говорю я, полностью осознавая, что веду себя как капризный подросток, но не в силах подавить свое разочарование от того, что встреча с Джонатаном прошла не так, как я ожидала. – Мне казалось, что мы могли бы продолжить с того места, где остановились.

– Ты имеешь в виду то, что он чувствовал, пока ждал тебя в Нью-Йорке?

– Да. Теперь я готова.

– А как же Джонатан? Как ты думаешь, он все еще готов?

Я едва понимала свои собственные мысли и понятия не имела, что думает Джонатан.

– Я думала, что да, пока он не оставил меня стоять у двери в полном одиночестве.

– Ты думаешь, он таким образом наказывает тебя из-за прошлого?

– А разве нет?

– Может быть, есть и другая причина? Десять лет – долгий срок. Уверена, в его жизни, как и в твоей, было много событий.

Один за другим я выуживала из памяти факты о жизни Джонатана.

– Он разведен. Детей нет. Думаю, он много работает. Живет в квартире недалеко от меня.

– Развод – это серьезная перемена в жизни, и часто она связана с большим стрессом. Он всегда казался тебе неуязвимым, но Джонатан – человек, и он чувствует боль, как и все остальные. Может быть, не ваше прошлое повлияло на его желание увидеть тебя снова, а его нынешняя ситуация?

Мы с Тиной часами работали над трудностями, которые я испытываю, пытаясь поставить себя на место других людей. После того, как Джонатан ушел, я провела весь день, пытаясь разобраться в этом самостоятельно. Мое разочарование росло, потому что, как бы ни старалась, я никак не могла понять, в чем дело. Я просто предположила, что он зол на меня за то, что я сделала. Из-за этих размышлений я не могла расслабиться и, следовательно, не могла заснуть, поэтому совсем перестала высыпаться. Однако менее чем за пятнадцать минут Тина без особых усилий распутала для меня проблему, и я наконец все поняла. Все эти дополнительные шаги так утомительны. Помню, как я была ошеломлена, когда Тина объяснила, что большинство людей могут сделать эти выводы мгновенно, вообще без какого-либо дополнительного анализа. Удивительно… а еще душераздирающе мучительно, потому что я никогда не буду такой.

– Я просто… Так сильно хотела получить шанс показать ему, что теперь я другая. Что я уже не та девушка, какой была тогда.

– Но это то, чего хочешь ты. У него тоже есть право голоса. – Тина что-то записывает в блокнот, который лежит у нее на коленях. – Как ты думаешь, Джонатан хотел бы, чтобы ты изменилась?