Последнее замечание Эгидиуса показалось Худу столь неожиданным и вульгарным, что он заморгал от удивления. Пай казался слишком чопорным для такой сальности. Странный он все-таки человек. Манеры Пая приводили в замешательство, изо рта его несло уксусом, луком и плесневелым сыром. С первого взгляда было ясно, что адвокат холост: подобного ухажера не подпустит к себе ни одна женщина. Да, работа с таким сулит некоторые сложности…

Худ отхлебнул вина и помахал свитком:

— Мистер Пай, нам надо обсудить текст. Сюжет хорош, персонажи яркие, пьеса производит сильное впечатление. Вместе с тем ее можно значительно улучшить.

— Покажите, где я допустил ошибки.

— Непременно. Однако, прежде чем мы перейдем к исправлению того, что уже имеем, давайте сперва добавим то, чего пьесе не хватает. Чего в ней вообще нет.

— И чего же в ней нет?

— Во-первых, нам нужен пролог — монолог строчек в двадцать, из которого зрители получат первое представление о пьесе, узнают, что их ждет. Не волнуйтесь, мистер Пай, я вам помогу, — успокоил адвоката Эдмунд. — Потом, надо добавить в пьесу песен. Благодаря вам у нас уже есть заклинания, которые произносит ведьма, но на музыку их не положишь. Я отметил места, куда можно вставить такие песни, которые ублажали бы слух зрителя. У нас в труппе пять музыкантов и немало славных певцов.

— Что-нибудь еще?

— Танцы. Доктора Пьютрида будет играть Барнаби Джилл, а он ни за что не выйдет на сцену, если ему не дадут станцевать джигу разок-другой. Боюсь, мистер Джилл несколько своенравен, — предупредил Худ, — поэтому его чудачества лучше учесть заранее. Я помечу, в каких местах танцы будут смотреться наиболее уместно.

— Может, еще чего-нибудь не хватает, мистер Худ?

— Теперь недостает лишь эпилога. Что-нибудь бодренькое, комичное.

— Ну, это проще простого. От чьего лица? От лорда Мэлэди?

— Лучше от лица самой ведьмы из Колчестера. Раз вы вынесли Черную Джоан в заглавие пьесы, так пусть она появится и в ее конце. Эпилог можно написать как заклинание — шесть, самое большее восемь рифмованных куплетов.

— Вы правы, — согласился Пай, — так пьеса получится куда лучше.

— А вот когда мы все это сделаем, уже можно будет перейти к серьезным изменениям.

— Серьезным?..

— Я расскажу, когда мы до них доберемся, мистер Пай.

— Как пожелаете, сэр…

— Сегодня я пришел к вам, главным образом, чтобы понять, сможем ли мы работать вместе, а коль скоро я в этом убедился, теперь надо решить, когда мы приступим к делу.

— Сэр, я сгораю от нетерпения. Если хотите, можем начать хоть сейчас.

— А как же ваши… э-э-э… непосредственные обязанности?

— Подождут, — махнул рукой Пай. — Пьеса для меня куда важнее. Сейчас, вот только уберу со стола…

— Если вы не против, — торопливо сказал Худ, вспомнив о теплом очаге у себя дома, — я бы предпочел, чтобы мы работали у меня. У меня есть несколько экземпляров пьесы. Да и живу я не так уж далеко, доберемся быстро — главное, идти поживее.

— Тогда в путь!

Наконец Лоуренс поддался на уговоры мальчика. Как только Дэйви услышал, что завтра два человека из труппы отправляются в Эссекс, он принялся упрашивать Фаэторна разрешить ему поехать с ними. Нельзя сказать, что мальчик сильно тосковал по дому. За то недолгое время, что парнишка провел в труппе, Дэйви успел со всеми поладить, приложив все усилия, чтобы подружиться с детьми Фаэторна и с другими учениками, которые жили с Лоуренсом под одной крышей. Также не было заметно, чтобы новый ученик грустил по отцу. С тех пор как Джером Страттон вышел из дома в Шордиче, Дэйви и не вспоминал о нем. Больше всего ему сейчас хотелось отправиться в Эссекс вместе с Николасом Брейсвеллом и Оуэном Илайесом, к которым он успел привязаться. У мальчика были неплохие козыри: он знал дорогу до Сильвемера, и у него имелся личный пони.

Посовещавшись с Николасом и со всей строгостью наставив мальчика, Фаэторн наконец-таки согласился его отпустить, решив, что, во-первых, ему вряд ли что-нибудь угрожает, а во-вторых — что поездка может пойти ему на пользу.

На следующий день троица отправилась в Эссекс. Лоуренс одолжил Николасу свою лошадь, а находчивый Илайес раздобыл себе коня непонятно где.

— Надеюсь, Оуэн, ты его не украл, — сказал Николас с сомнением.

— Нет, конечно, — хрипло рассмеялся валлиец. — Мне случалось лишать девиц невинности, но больше на воровском поприще мне похвастаться нечем. Этого конягу мне одолжила одна моя близкая подруга. Муж этой славной женщины в отъезде до пятницы, так что мы успеем обернуться, и отсутствие лошади никто не заметит.

— А кто ее муж? — с невинным видом спросил Дэйви.

— А вот это, паренек, тебя не касается, — ответил Николас, с упреком глянув на Илайеса. — Оуэн, с нами поедет мальчик, так что следи за тем, что говоришь.

— О, тогда ты зря взял меня с собой. Ты же знаешь, благовоспитанность — не мой удел. Кроме того, если Дэйви собирается стать полноправным членом труппы, то, чем быстрее он приучится к крепким словцам да сальностям, тем лучше для него.

— Ты все-таки смотри. Мне бы не хотелось, чтобы Дэйви пошел неверной дорогой…

— Ты прав — ведь сейчас он у нас за проводника, а, малыш?

— Ага, — согласился Дэйви. — Когда будем поближе к дому, я покажу короткий путь.

— И сколько дотуда ехать? — поинтересовался Николас.

— Это зависит от нашей скорости, сэр.

— Ну что ж, не будем канителиться, — решил Илайес, пуская коня в легкий галоп.

Троица споро скакала по промерзшей дороге на северо-восток. Николас радовался, что путешествует в компании валлийца. Илайес, обладавший недюжинной силой и суровым нравом, был незаменим в схватке. Как и Николас, он был вооружен мечом и кинжалом. Не меньше суфлер радовался и обществу Дэйви, причем отнюдь не только потому, что мальчик хорошо знал графство, в которое направлялась троица. Ему нравился новый ученик, и хорошо, что подвернулась возможность познакомиться с Дэйви поближе.

— Скажи, Дэйви, а от твоего дома до Сильвемера далеко? — спросил Николас.

— Пара миль, сэр.

— Значит, ты можешь устроить своему отцу сюрприз и навестить его.

— Ни за что! — последовал недвусмысленный ответ. — Он не захочет меня видеть.

— Как же так? Ты ведь его сын.

— Может, его вообще не будет дома, — уклончиво ответил мальчик. — Я уж лучше побуду с вами.

— Ну, как хочешь.

— Да уж, мистер Брейсвелл, мне так больше нравится.

Дэйви погрузился в молчание, и Николас решил его пока не тревожить расспросами. Тайна странных, натянутых отношений между отцом и сыном рано или поздно будет разгадана, а сейчас его любопытство только отпугнет мальчика. «Наверное, парнишке и так уже досталось. Видать, отец гнул бедолагу в бараний рог», — думал Брейсвелл.